Маленькие чёрные глазки, заплывшие жиром, длинный орлиный нос и узкие губы, покрытые гнойными язвами, вызывали стойкое омерзение. Тело было похоже на расплывшуюся медузу в форме пирамиды, перевязанную в области живота и ног тугими верёвками. Он раскрыл безобразный рот и проорал в микрофон:
– Добрый вечер, мои любимые грешники! Сегодня в наш город прибыло свежее мясо! Прошу любить и жаловать: Никита – гурман, помешанный на изысканной жрачке и элитном алкоголе. Благодаря новичку у вас сегодня передышка от вечных мук, возрадуйтесь и наслаждайтесь страданиями другого. – Толпа взорвалась аплодисментами и петушиными криками. Довольный ведущий направился в мою сторону, держа в руке серебряный поднос, на котором я разглядел три стеклянных шарика, каждый величиной с перепелиное яйцо.
– Дорогой Никита! Наше милосердие безгранично. Любой шарик – на твой выбор, прошу…
Ведущий протянул мне поднос и стал внимательно наблюдать. Толпа стихла. Стало слышно жужжание мух. Я в замешательстве смотрел на прозрачные сферы и не знал, что за участь меня ждёт и как облегчить свои муки? На вид все шары были одинаковыми и только их сердцевины отличались непонятными иероглифами. Долго я не думал, и как только определился с речью выступления, мне ко рту поднесли микрофон:
– Добрый вечер, уважаемые свиньи. Идите к чёрту со своими упоротыми фокусами!
Зрители вновь взорвались бурными овациями, а шоумен истошно заголосил:
– Друзья! Только что было запятнано наше благородство. Думаю, лучшим наказанием для этого непокорного сквернослова будут три шара разом!
Все в унисон начали скандировать «дада-да», и я понял, что сейчас мне придётся вытерпеть нечто троекратное. Шарики подскочили в воздух и направились к моему рту. Я плотно сжал губы и зубы, решив бороться до последнего, но когда они коснулись моей шеи, я почувствовал запах гари, а потом сильную боль от ожогов. Я понимал, что больше не смогу держать рот закрытым. Наружу вырвался истошный крик. Шары мгновенно залетели внутрь по очереди, я был повержен. По телу пробежала мелкая дрожь, а затем стало нестерпимо горячо. На моих глазах из-под кожи на расстоянии сантиметра начали пробиваться чёрные острые шипы. Кровь мелкими струйками засочилась из ранок. Каждая игла пронзала тело с такой силой, будто внутри орудовал свихнувшийся маньяк с вековым стажем. Вместо острого быстрого прокола он медленно прокручивал шипы, наслаждаясь каждым мгновением, и не собирался останавливаться. Ведущий воскликнул: