Квартира тотчас же заполнилась резким, пронзительным запахом хлора, который заглушил все остальные запахи. – Хах, как в больнице, – усмехнулась я про себя, чувствуя, как этот запах временно вытесняет из головы тяжёлые мысли. – Надеюсь, хлор не прожжёт этот старый линолеум, он ведь и так на ладан дышит. Или хлор прожигает всё-таки линолеум? – задумалась я, и эта мысль на мгновение отвлекла меня. Но как обычно, я не стала застревать или развивать эту тему, погружаясь в рассуждения о химических свойствах, а просто продолжила выполнять монотонными, механическими движениями мытьё полов, позволяя физической усталости и запаху хлора заглушить внутренний голос страха и отчаяния.
Я была абсолютно не хозяйственная девушка. Да, я могла разобрать байк до последнего винтика и собрать его обратно, словно конструктор, починить любой двигатель, заставить работать самые безнадёжные механизмы. Я хорошо танцевала, ощущая ритм каждой клеточкой тела, могла бы даже исполнять сложные акробатические трюки на пилоне, удивляя зрителей своей пластичностью и силой. Но я абсолютно была не хозяйственная и, признаться честно, совсем не женственная в привычном понимании этого слова.
Да, у меня были красивые, огненно-рыжие, пламенные волосы, которые каскадом спадали по спине, доставая до самой попы. Они ложились большими, упругими кудрявыми локонами, как водопад, и переливались на свету, словно живой огонь. Мои волосы были похожи на пышный, пушистый хвост лисицы, добавляя мне какой-то диковатой, необузданной прелести. Белая, почти мраморная кожа, на которой легко проступали веснушки, худощавое, почти модельное телосложение с длинными конечностями, небольшая, едва заметная грудь и скромная попа, эстетичные, утончённые черты лица, которые могли бы принадлежать древней статуэтке, но огромные, бездонные зелёные глаза, способные пронзить насквозь и видеть что-то такое, что другим было недоступно.
Со всем этим интересным, казалось бы, внешним набором черт я не была женственной и, как мне самой казалось, совершенно непривлекательной в традиционном смысле, не умея и не желая подчеркивать то, что было дано природой. Я носила исключительно джинсы – старые, выцветшие, часто с дырками на коленях, – и бесформенные футболки, купленные где-нибудь по акции за три копейки. Моим любимым бельём были простые трусы шортиками и спортивные лифы, которые не стесняли движений. Кроссовки я вообще могла годами не менять и ходить в одних, пока они не развалятся буквально на ходу, превратившись в лохмотья. Сумки я не любила – они слишком сковывали мои движения, цеплялись за всё и постоянно мешались под рукой. И вообще, я предпочитала всё брать по скидкам или распродажам, а лучше – в секонд-хендах, где можно было найти вещь в хорошем состоянии, но максимально бесплатную или почти даром.