И вот уже двадцать лет я – Маргоша, та самая Маргоша, которая заражена гонками до мозга костей, для которой рёв мотора и головокружительная скорость были всем на свете. Но как и многие говорили, девушка я была крайне бестолковая, наивная дура, не умеющая просчитывать риски. Захотела лёгких денег, быстрого выхода из нищеты, да не на тех людей нарвалась, не там искала приключений и возможностей. Познакомилась с парнем, Виталиком, начали встречаться, а он оказался наркоторговцем, и, что хуже, свёл меня не просто с теми, а с теми самыми людьми, от которых следовало держаться подальше. Свёл-то, конечно, с теми, с кем надо было для дела, но наркоту я парню отдала – сама продавать не хотела, да и не умела, понимая, что это не моё. А он, походу, подставил меня по полной программе. Теперь ни наркоты, ни денег, а только труп, дымящиеся развалины, пролитая кровь, и моя собственная жизнь, висящая на волоске. И Тихона подставила под удар, втянула его в это дерьмо, из которого, казалось, нет выхода.
Только вот один вопрос мне не давал покоя, сверлил мозг, словно заноза в мозгу: откуда Тихон знал этого чувака, Томаса? Ведь он к нему обращался по имени, знал его. Может, он тоже замешан в этом грязном бизнесе? Или это его давние, забытые дела вдруг всплыли на поверхность? Все эти мучительные рассуждения роились, словно злые осы, в моей голове, отравляя каждый вдох, пока я с Божьей помощью и внутренней молитвой, переходящей в беззвучный стон, пыталась отмыть этот пол. Получалось это у меня, честно говоря, из рук вон плохо, поскудно, оставляя разводы, но я старалась, оттирая каждое пятно с упорством маньяка, надеясь, что вместе с грязью сойдёт и часть моего груза.
Закончив это ужасное испытание, когда каждый мускул ныл от непривычной работы, а тело ощущалось чужим и измождённым, я, наконец, уселась в кресло-качалку Тихона. Оно жалобно скрипнуло под моим весом, словно протестуя, но оказалось на удивление удобным и мягким после твёрдого дивана. Закинув ногу на ногу, чувствуя, как ослабевает напряжение в конечностях, я потянулась за пультом и, включив старенький, потрепанный телевизор, принялась бессмысленно щёлкать каналы, пытаясь найти хоть что-то, что отвлечёт мой разум.
По телевизору, как назло, ничего интересного не шло. Сплошная скучная болтовня дикторов, бесконечные повторы старых, поблекших фильмов и навязчивая реклама, от которой хотелось выключить звук. Только маленькая, едва заметная строчка новостей, бегущая внизу экрана, словно тайное послание, привлекла моё внимание: "Крупный пожар в заброшенном складе. Причины выясняются. Ведётся расследование." Это был тот самый пожар, который мы устроили, стёрший в пепел наши следы. И больше ничего – полная тишина вокруг, нарушаемая лишь тихим жужжанием старого кинескопа. Так, под негромкое, убаюкивающее бурчание телевизора и монотонное мерцание экрана, я и задремала, погружаясь в зыбкую, тревожную дрёму, полную обрывков кошмаров и неясных образов.