– Ты сказал "оденься потеплее", – она сделала небольшой поворот, и я увидел, как складки платья колышутся, словно настоящие листья на ветру. – Но я не могла прийти в чем-то некрасивом.
Я замер, наблюдая, как её кожа, чуть тронутая холодом, приобретает персиковый оттенок, а ресницы, будто покрытые инеем, блестят в последних лучах солнца. Она была похожа на тот самый эскиз парка, который когда-то рисовала – где осень встречалась с весной, создавая что-то совершенно новое.
– Ты… – я запнулся, теряя слова где-то между сердцем и горлом. – Ты выглядишь как закат, который решил спуститься с неба.
Она рассмеялась, и звук этот напомнил мне журчание ручья, что бежал возле бабушкиного дома – чистый, живой, настоящий.
– Это комплимент или ты уже начал писать стихи? – в её глазах играли искорки, будто солнечные зайчики на поверхности озера.
– Просто констатация факта, – я сделал шаг ближе, вдыхая аромат её духов – ванили и чего-то древесного, как будто в бутылку поймали сам дух осеннего леса.
Мы вошли в здание, и я не мог отвести глаз от того, как свет из разбитых окон ложится на её волосы, превращая их то в золото, то в медь, то в темный янтарь.
На третьем этаже.
Когда она наклонилась поднять металлическую пластину с буквой "А", я заметил, как прядь волос выскользнула из-под её берета и упала на щеку. Мои пальцы сами потянулись поправить её, но я остановился, боясь разрушить эту картину – она сейчас была похожа на тех самых девушек с полотен импрессионистов, которых мы рассматривали на уроке искусства.
– Смотри, – её голос вернул меня к действительности, – первая буква моего имени.
Я смотрел не на букву, а на её пальцы – изящные, но сильные, с аккуратным маникюром цвета увядающей розы. Такие руки могли бы держать кисть художника или дирижерскую палочку, но сейчас они сжимали ржавый кусок металла, и почему-то это казалось мне самым прекрасным зрелищем в мире.
На пятом этаже.
Когда мы поднялись выше, ветер играл с подолом её пальто, открывая на мгновение ботинки на аккуратных каблучках – неожиданно практичные для такой красивой девушки.
– Ты вообще в чем только не ходила по этим развалинам, – я не удержался от комментария.
Она улыбнулась, и в этом мгновении я увидел всю её суть – способность превращать обычное в прекрасное, находить красоту в разрушенном, носить изысканные наряды среди руин и чувствовать себя при этом на своем месте.