– Как же Господь даст детей мерзкой и противной? Конечно, не дал, – вздохнула Полина.
– Предлагаю вам понянчиться с моими детьми – Наталией Андреевной да Марьей Андреевной. Наташа превратилась в удивительную красавицу.
– Сколько ей?..
– Осьмнадцать уже. Невеста совсем. Да и тетенька сказала, что какой-то жених уж нарисовался на горизонте. Я его еще не видал, но мне он уже не нравится. Впрочем, все вздор. Приходите сегодня всею семьей к нам пить чай, я привез индийский из столицы.
– Наташа меня не любит. Помните, когда она еще ребенком была, постоянно кусала меня или колотила? – улыбнулась г-жа Багрянская.
Виктор рассмеялся.
– Это она от ревности. Вы же знаете, как я ей всегда нравился, – смутился он и хотел было добавить, что и сейчас Наташа его любит, но не стал.
Дневник Марьи
После обедни мы с Наташей вышли на паперть. Она умоляла простить ее за то, что вчера назвала меня уродиной. Мы долго обнимались и целовались, пока из церкви не показались мамаша с Агриппиной Савельевной и Виктор. Г-н кузен взял Наташу под руку и ступил впереди нас, мы втроем шли позади. Она всю дорогу с обожанием заглядывала ему в рот, пересчитывала там зубы, а он читал ей из Пушкина, по-актерски отводя свободную руку в сторону. Когда уж мы спустились с церковного пригорка и прошли озерцо, поднялись к дому, Виктор развернулся к нам и сказал, что на ранней прогулке повстречал Полину, что сегодня она и семья ее придут к нам на обед. Наташа чуть не умерла. Мне так жаль стало ее в ту минуту, что я подошла к ней и поддержала за руку. Она была бледна, сильно осунулась, глаза ее потускнели. Наташа почти не дышала. Виктор это заметил и, потрепав ей щеку, хотел поцеловать, но она едва толкнула его и пошла в дом. Я бежала за нею до самой комнаты.
Влетев, Наташа чуть не прибила меня дверью и свалилась на кровать, заплакала навзрыд. Очень я злилась на Виктора и не понимала, как можно быть таким жестоким, таким поверхностным, чтобы не замечать или, по крайней мере, нарочно делать больно влюбленной девушке? Сколько помню, он всегда вот так вот над нею измывался. Пока я причитала, в комнату к нам вошла Агриппина Савельевна. Махнув мне, чтоб я встала от Наташи, она села на мое место и начала гладить ее по голове и вздрагивающей спине.
– Ташечка, ведь он не нарочно… – проскрипела тетушка и сама заплакала.