– Хилдред! Ради бога! Что на тебя нашло? – Я тотчас опустил руку с ножом, и он проговорил: – Это я, Луис, разве ты меня не узнаёшь?
Я стоял молча. Даже если бы от этого зависела моя жизнь, я в эти мгновения был не в силах произнести ни слова. Луис подошел ко мне и вынул нож из моей руки.
– Что все это значит? – участливо спросил он. – Ты болен?
– Нет, – односложно ответил я, но сомневаюсь, что он меня услышал.
– Ну же, – воскликнул брат, – снимай скорее свою эту блестящую корону из меди, или из чего она там сделана, и пойдем в кабинет. Ты что, на маскарад собираешься? Откуда у тебя этот театральный реквизит?
«Хорошо, что он не понял, что корона золотая», – подумал я, но внутри у меня все клокотало от бешенства. Я позволил ему взять драгоценный венец у меня из рук, понимая, что лучше превратить всю сцену в шутку. Он подбросил сверкающий обруч в воздух и, поймав его, с улыбкой повернулся ко мне:
– Потянет на полдоллара! Для чего тебе эта вещица?
Я не стал отвечать, а забрал корону обратно, положил в сейф и захлопнул массивную стальную дверцу. Адский вой сигнализации сразу прекратился. Луис с любопытством наблюдал за мной, но сигнализация, похоже, его совсем не заинтересовала. Впрочем, он насмешливо бросил, что мой сейф больше похож на коробку для печенья. Опасаясь, как бы он не подсмотрел комбинацию шифра, я прошел в свой кабинет. Луис бросился на диван и хлыстом, который везде таскал с собой, принялся истреблять мух. Одет он был в полевую форму, на голове лихо сидела кавалерийская фуражка. Еще я заметил, что его сапоги для верховой езды забрызганы красной глиной.
– Откуда ты такой ко мне явился? – спросил я.
– Прыгал через канавы в Джерси, – ответил Луис. – Поехал прямо к тебе, не переодеваясь. Нет ли у тебя чего-нибудь выпить? Я смертельно устал после целых суток в седле.
Я дал ему немного бренди из своей аптечки, он выпил и скривился.
– Ну и дрянь, – воскликнул он. – Я дам тебе один адресок, где продают настоящий бренди, а не всякое пойло.
– Меня мой бренди устраивает, – равнодушно заметил я на это. – Я им грудь растираю.
Брат уставился на меня, а потом, щелкнув хлыстом, прибил еще одну муху.
– Знаешь, старина, – начал он, – хочу тебе кое-что предложить. Вот уже четыре года ты сидишь дома безвылазно как сыч, забросил спорт и развлечения, ничего не делаешь, а только читаешь те книжки, что стоят у тебя на каминной полке.