– Чепуха, – пробормотал Хоуберк, ища на полу упавшую заклепку.
– Чепуха? – саркастически переспросил я, стараясь не показывать свои чувства. – Значит, когда Уайльд утверждает, что щитки и набедренник уникальных доспехов, покрытых эмалью и известных как «Латы с княжеской эмблемой», валяются среди старого театрального реквизита, металлолома и тряпок в мансарде на Пелл-стрит, он говорит чепуху?
Хоуберк уронил молоток, поднял его и тихим голосом спросил, откуда я знаю, что у «Лат с княжеской эмблемой» не хватает щитков и левого набедренника.
– Я не имел об этом ни малейшего представления, пока мистер Уайльд не заговорил со мной об этом на днях. Он сказал, что недостающие доспехи находятся в мансарде дома 998 по Пелл-стрит.
– Чушь! – воскликнул он, но я заметил, как дрожит его рука под кожаным фартуком.
– Ага! – злорадно произнес я. – Значит, чушь и то, что мистер Уайльд называет вас маркизом Эйвонширским, а мисс Констанс…
Я не успел закончить, как Констанс вскочила на ноги с лицом, искаженным от ужаса. Хоуберк посмотрел на меня и медленно разгладил свой кожаный фартук.
– Это невозможно, – заявил он, – мистер Уайльд, конечно, может знать очень многое, но…
– Например, о «Латах с княжеской эмблемой», – перебил его я.
– Да, – веско произнес старый оружейник, – насчет доспехов он, возможно, кое-что и знает, но что касается маркиза Эйвонширского, он несет полную чушь. Разве вы не в курсе, что маркиз много лет назад убил любовника своей жены и сбежал в Австралию. Впрочем, свою жертву он пережил не намного.
– Мистер Уайльд ошибается, – пробормотала Констанс. Ее губы побелели, но голос звучал ровно и нежно.
– Ну что ж, как вам будет угодно. Предположим, что мистер Уайльд ошибся только в этом, – проговорил я.
Я поднялся по трем знакомым обветшалым лестничным пролетам и постучал в маленькую дверь в конце коридора. Мистер Уайльд отворил, и я вошел.
Заперев дверь на два замка и придвинув к ней тяжелый сундук, он подошел и сел рядом со мной, вглядываясь мне в лицо своими маленькими светлыми глазками. Полдюжины новых царапин покрывали его нос и щеки, а серебряные проволочки, с помощью которых крепились его искусственные уши, сместились. Выглядел мистер Уайльд очень и очень странно, и это еще мягко сказано. Ушей у него не было. Вместо них были протезы из воска с розоватым оттенком, торчавшие под углом из-под тонкой проволоки. Поскольку лицо у него было желтушным, искусственные уши с ним никак не сочетались, но тут уж ничего не поделаешь – мистер Уайльд ими страшно гордился. Лучше бы он, конечно, сделал протез для левой руки, на которой не было ни одного нормального пальца, а только культи, но это уродство не доставляло ему никаких видимых неудобств. Он был очень маленького роста, вряд ли выше десятилетнего ребенка, но с великолепно развитыми мышцами рук и мощными, как у атлета, бедрами. Но самым примечательным в мистере Уайльде была форма его головы: плоское лицо венчала заостренная макушка, что делало его, человека удивительного ума и обширных знаний, напоминающим тех несчастных, кого до конца жизни отправляют в сумасшедший дом. Многие называли его ненормальным, но я знал, что он пребывает в столь же здравом уме, что и я сам.