Она вернулась на диван, захватив по дороге тяжеленную пепельницу, уютно разместилась в устроенной словно для неё кожаной лунке, и затянулась чужеродным дымом: после её сигарет, сигары показались ей чем-то отвратительным, но вскоре это ощущение прошло, наверное, с дозой необходимого никотина… Ей сделалось удивительно хорошо, на миг даже представилось, что она уже объяснилась с Томом, и он, как благодарный и благородный джентльмен, подходит к Мери, расплёскивая нежность, готовую превратиться в любовь.
Сладкие мысли, в которые она погрузилась, помогли высидеть ещё почти час. Ждать дальше не имело смысла, или просто уже не осталось терпения. Перед уходом она окинула взглядом просторную гостиную, улыбнулась и вышла.
Солнце завершало обход своих владений, едва заметно подбираясь к последним рубежам: тут и там покоились лишённые резкости световые пятна, в некоторых из них вспыхнуло лицо Мери. Скоро, всё будет очень и очень здорово, есть такое ощущение. Даже хорошо, что сегодня не удалось увидеться с Томом, теперь она всё обдумает как следует, теперь есть время.
С) Сперва я прислушивался к звукам, думая, что смогу по ним угадать, представить себе реальность, в которой теперь нахожусь, на миг мне показались знакомыми и шорохи, и стуки, и даже свист чайника, но тут же в памяти возникла вся ночь с такими чёткими подробностями, с запахами, впечатлениями, что я чуть не вскрикнул, ещё не открыв глаз, поняв, что вчерашний кошмар не прошёл, он затвердел, дав предметам все степени твёрдости, и, что, ещё хуже, право жуткому наваждению стать реальностью… Я открыл глаза, Дженнифер стояла у плиты, а стены крошечной студии ещё злобнее, чем вчера, смеялись надо мной. Она спросила, что я буду на завтрак, чай или кофе, и я незнакомым голосом прококал нечто невнятное, из чего она с улыбкой заключила, что я буду кофе. Я вспомнил, как раздавленный страшными догадками, ничего не поменявшими и не прояснившими, стал приставать к ней, и она без особенных сопротивлений, всё больше и больше разжигая страсть, отдалась. Жадно водя руками по её телу, давно уже знакомому мне, я в то же время до боли в мозгу (если так можно сказать!) силился осознать, откуда взялась эта кровать, эта квартира, и вообще вся эта бездна не относящихся к делу, предметов. Как же теперь быть? С одной стороны, я получил женщину, о которой столько мечтал, а с другой потерял всякую связь с фактами, с правдой, с реальностью… Только моя милая Дженнифер, моя любимая Дженнифер – есть правда, только она осталась неизменной… Что я несу? С неё-то вся эта морока и началась! Единственное, что, действительно, имеет какое-то отношение к моим представлениям о яви, это её внешность, её тело, её сладкое тело… Впрочем, что мне ещё нужно? Она готовит мне кофе, и судя по запаху, заполнившему всё пространство, жарит яйца.