Успела Ольга вернуться до темна. Выдохнула с облегчением, поняв, что матушка не хватилась ее. Разобрала грибы, чтобы приготовить наутро, да помолясь спать легла.
Часто вспоминала после Ольга встречу ту с серым волком и хозяином его, да помалкивала, никому о том не рассказывала.
«Не поверят поди, да засмеют, а на худой конец и лгуньей станут кликать. Ни к чему оно».
Прошла весна, вступило в свои права знойное лето. Но не ласковым было в этом году солнце, немилосердно выжигало все вокруг. Уже в липне трава пожелтела, да пожухла. Высохли родники лесные, даже в деревенском колодце, вырытом на совесть, вода собиралась едва на донышке.
Созвал староста Прохор совет, решать, как жить.
– Ежели еще неделю продержится засуха, начнутся пожары лесные, – начал мужчина. – Не спастись нам тогда.
– Что предлагаешь? – спросил кто-то с задних рядов.
– Предлагаю провести обряд. Поклониться Даждьбогу, попросить защиты. Прогневали видать мы богов, вот и в немилости нонче.
– Так на Купалье проводили, это ж вот только было! – воскликнул прижимистый Всеслав.
– Не приняли боги наши дары, – ответил староста. – Сильно прогневили их чем-то.
Все начали переговариваться, предлагать, чем Даждьбога умилостивить. Только Дуняна очи долу опустила, да тихонько ушла прочь.
Кинулись ее искать лишь на закате, когда, оббегав всю деревню, Ольга, обеспокоенная отсутствием матери, пришла к старосте за помощью.
Вокруг деревни обошли, пользуясь последними лучами солнца, но на ночь поиски прекратили.
– С огнем теперь в лес нельзя, – объяснил Прохор свое решение Ольге. – Одна искра и вспыхнет лес, погибнет все живое вокруг, и мы в том числе. А без света нечего там делать. Месяц едва наклюнулся, темнота, хоть глаз выколи.
– А завтра? – с надеждой спросила девушка.
– С зарей начнем поиски, – успокоил ее мужчина. – Заплутала поди в лесу Дуняна. Да не кручинься, зверья лютого давно не видали близко. Не случится худого.
Но сердце девушки было не на месте, рвалось от тоски по матушке. Без нее полной сиротинушкой останется на белом свете.
До зари не смыкала очей Ольга, ходила в горнице из угла в угол, выбегала во двор при каждом скрипе, надеясь, что матушка вернулась. Поутру первой стояла она у ворот, ожидая остальных деревенских.
– Ты останешься в доме, – сказал ей староста. – И не спорь. А если Дуняна воротится, пока нас нет? Кто тогда сообщит об этом?