Алеша одевался на ходу. В город он выходил не торопясь, и еще один квартал шел степенно, но свернув на прямую дорогу к реке, припустил. Он ругал себя. Порицал, за то, что так невнимателен к друзьям.
– Эх, какой я незрелый. Слову не верен. Как я так себя веду? Вот Иван и Георгий каким-то образом ушли с послушания, хотя на кухне обычно оно долгое.
Захлебываясь морозным воздухом, Алеша выскочил на обрывистый берег, с которого были видны две кучки, а между ними стоявшие друг против друга и раздевающиеся для драки спорщики. Бежать еще было далеко.
Вадим подвернул полы пальто, и, не заботясь о его сохранности, съехал с горки, подскочил и побежал по скользкой узкой дорожке. Он оступался, увязая в снегу, падал, вставал, опираясь на ладонь и утопая по локоть в сугробах. Он успел, успел добежать, показать, что он не забыл, он не предал. Но драка вышла скоротечной и уже была окончена.
Вадим сидел на четвереньках, погрузив кулаки в снег. На спине и шее его была кровь. Соперник его лежал, пытаясь подняться. Лицо его представляло кровавую маску, нос был совершенно сплюснут, лоб был рассечен, свисал лоскут кожи. Пытаясь говорить, мальчишка хрипел и сплевывал кровь. Он был очень напуган, повторяя: «А зубы, зубы кто видит? Может, их как прилепить можно?
Его приятели поднесли одежду, но одеть на кровавое тело не решались, и стали вытирать избитого друга снегом. Старший из них окликнул Вадима:
– Что ж, кутья, твоя сегодня сверху, но ты ходи теперь осторожно. С оглядкой ходи.
Вадим вытащил кулаки из снега, посмотрел на избитые, в ранах, посеченные костяшки и рассмеялся.
Увидев Алешу, он подмигнул ему и спросил:
– Спешил? Хорошо, что успел.
И показал жестом, чтобы ему подали одежду. Ребята будто очнулись, и стали мешая друг другу одевать победителя. А он морщился, засовывая руки в рукава, глазами показывал, чтобы ему застегнули пуговицы. Потом вновь присел и засунул руки в снег, окрашивая его в красный цвет. Дождавшись, когда кровь перестала бежать из ссадин и ран, поднялся и спросил:
– Пойдем, что ли?
И они пошли. Иван и Георгий шли, подбадривая и восхищаясь Вадимом, а Алеша молчал.
Он с недоумением думал:
– Как, за что один человек может так жестоко, по-зверски избить другого? И, неужто, после вот такого избиения, безжалостного и бесстыдного, Вадим может себя чувствовать героем и радоваться этому?