Напряжение, как казалось молодому церковнику, нарастало, кашель его нервический неприлично усилился, совсем против его воли, и Алексей, с трудом сдерживая его, направился к выходу из церкви. Стремительность бегства его, подстегивалась, надо сказать, еще и гороховой кашей, съеденной накануне (уж извините за такую вульгарную деталь). И, возможно это сыграло значимую роль в дальнейших событиях. Ибо не опасайся он этого, кашель, пожалуй, перетерпел бы. И так, чтобы в песнопение не включился еще и музыкальный инструмент, семинарист поторопился к выходу без излишнего этикета. Среди общего хора прихожан перекликаясь, раздавался дуэт мужского и женского кашля, двигаясь в направлении выхода. На улице (благо брожение в животе улеглось) перекрестившись, Алексей собирался прогуляться, успокоиться. Но тут из церкви выпорхнула Варвара, обратившись к храму, она начала молиться, продолжая кашлять. Завершив молитву, Варвара обернулась, и их взгляды встретились. Девушка, приложив ко рту платочек, другую руку отвела в сторону и сожалением пожала плечами, слегка улыбнувшись с извиняющимся видом.
Оба они не знали, с чего начать, но оба хотели сказать что-нибудь.
– Оконфузилась, слишком постаралась – начала Варвара
– Не отчаивайтесь, ведь такое со всеми бывает. Все равно, Вас вернее всего слышно, ну то, что именно вот Вы поете.
– Правда? Вы замечаете? – с улыбкой спросила Варвара.
– Ну да, замечаю. – замешкавшись, и опять начиная краснеть, попытался ответить Алексей.
Они перестали кашлять, им надлежало бы вернуться в храм. Варвара подставила ладошку к небу, подождала чуток и показала Алексею. На маленькой, розовой и почему-то сморщенной ладошке блестели несколько капель дождя.
– Кажется, дождь будет, а я не ожидала.
–Ничего, если Вы дозволите, я Вас провожу, у меня есть зонт – я его взял, почему-то.
–Спасибо, буду благодарна, хоть, может это и неприлично, но мне будет интересно с Вами прогуляться.
Они вернулись в храм, расходиться не стали, и неожиданно для самих себя расположились перед иконой Божией Матери “Неувядаемый цвет”.2
Сами они того не поняли, и грешно сказать, ничего вокруг себя не замечали. Будто пелена стояла перед их глазами, и они думали об одном и том же – о том, как вот все неловко и некрасиво выходит, и как не ко времени они закашлялись. Однако, ход мыслей их был различный.