Впрочем, унитазная вонища совсем не удивительна: температура воздуха днем на улице и в камере превышала сорок градусов и снижалась до тридцати только ночью, а сливное устройство в клозете отсутствовало в принципе; единственным же источником воды служили три пластиковые двухлитровые бутылки, которые охранник ставил снаружи решетки по утрам.
Эту воду Иннокентий пил, ею он умывался, и ее остатки вливал в жерло унитаза, пытаясь смыть свои куцые испражнения.
Одна из бутылок с водой служила также и подушкой.
Спать приходилось непосредственно на бетонном полу, прикрытом тоненькой дерюжкой.
В первую ночь Иннокентий долго пытался найти удобную позу для сна и, в конце концов, выработал единственно приемлемый вариант: на спине, вытянув руки и ноги, предельно расслабившись, чтобы не так больно лежать, и засунув бутылку с водой под голову в качестве подушки.
После нескольких часов такого, с позволения сказать, сна, спина начинала каменеть, и приходилось вставать, гулять, растягивать задубевшие мышцы и потом пытаться заснуть снова.
Иннокентий оказался единственным европейцем среди сидельцев блока «Security Number One».
Остальной контингент состоял примерно пополам из лиц местной индо-пакистанской наружности и африканцев.
Вообще-то чернокожие в Пакистане – редкость, Иннокентий видел их на улицах всего несколько раз. Вахид просветил своего партнера, что африканцы сосредоточили в своих руках весь бизнес по продаже наркотиков.
Из камеры напротив за Иннокентием с живейшим интересом наблюдал здоровенный иссиня-черный парень лет двадцати.
Его особенно заинтересовала разминка, которую Иннокентий делал несколько раз за день, дабы не потерять форму.
Давать себе физическую нагрузку при температуре хорошо за сорок градусов было бы неразумно, поэтому Иннокентий сконцентрировался на статичных упражнениях на гибкость и растяжение.
Негр даже попытался повторить некоторые из них, не смог, но не расстроился, а жизнерадостно захохотал, подмигивая Иннокентию.
Вообще-то Иннокентий старательно имитировал телесную немощь, у него на пояснице красовался здоровенный шрам, оставшийся после операции на позвоночнике несколько лет назад.
Иннокентий уже полностью физически восстановился, однако Вахид проинструктировал его, что они должны предпринять все усилия, чтобы перевестись в тюремный лазарет, посему в присутствии местной администрации Иннокентий стонал, держался за спину и усиленно хромал.