Последний отблеск ракеты поймал испуганные и недоумённые взгляды браконьеров.
Красный свет погас и это было словно знаком: голова мальчика вновь появилась на поверхности ямы. Он ничего не сказал, лишь жадно захватил воздуха, надул щеки и вновь скрылся под водой. Рыбы на этот раз не было слышно, однако мужчины чувствовали её угасающую жизнь.
Мир вновь погрузился в вязкую тьму. Мужчины переглянулись и уставились на место, откуда только что вынырнула из мутной воды голова. Казалось, прошло не больше минуты, как Виктор вновь оказался на поверхности воды. Мужчины хотели было что-то сказать, но тщетно. Подросток слился с уловом и водоёмом, и всей той реальностью, которая продолжала одновременно всасывать в свой собственный водоем, в свою собственную глубину безысходности и молчаливой отчаянности.
Виктор выныривал на поверхность и автоматически глотал воздух. Как и его добыча, жабрами отчаянно всасывающая кислород из воды, он, словно во сне, цеплялся за жизнь. Затем он вновь погружался в тёмную мутную лужу. Делал он это так тихо, что мужчины рядом каждый раз отчётливо улавливали на выдохе произносимые им шепотом слова: «Я здесь, я здесь». Его силуэт сливался с острым носом рыбы и выглядел зловещим на фоне полной луны.
Бледная маска, не выражающая ничего, словно въелась в его лицо. Каждый раз, когда он появлялся на поверхности, взрослые с недоумением, граничащим с мистическим страхом смотрели на то, как Виктор методично ныряет и выныривает со словно приросшей к рукам рыбой, и всё шепчет – «Я здесь».
Ещё более зловеще смотрелись в каком-то глубоком надрыве слёзы, которые были частью самих глаз на мокром лице Виктора.
Он молча, по взрослому зло и с отчаянным вызовом ко всему и во всем плакал, словно в зловещем ритуале погружаясь и поднимаясь на поверхность мутной воды.
Свет луны дополнял уставший фонарь, стоящий уже не один десяток лет возле трёхэтажного дома. На несколько построек пара фонарей и свет луны тускло освещали силуэты людей и двор с обшарпанными деревянными скамейками, которые словно щит защищали город от огорода, начинающегося сразу после забора.
Затягивающая в бессмысленные рассуждения о смысле жизни мгла давила своей непроглядностью на усталых людей, собравшихся вокруг этой лавочки.
– Суки! Грамотно сработали, прямо на переборе накинулись. Никто рыбу для общака не вытянул? – спросил человек с низким и хриплым голосом, по интонации, которого не сложно было догадаться, что он был одним из старших в этой группе людей.