Грязь лучше ложится на тех, кто раньше был светом.
Ты мне подойдёшь.
Так начался другой путь.
Не улица. Не стройка. А дворы, где решаются судьбы.
Порты. Люди. Деньги. Оружие.
И мигрант Шахрух стал тем, кого потом начали бояться сами генералы.
Глава 3: Учёба у волка
Офис был на Кутузовском.
Необычно роскошный для человека, которого в уголовных кругах звали просто – Власов.
Белые стены. Кожаные кресла. Сигара «Куба». Виски «Dalmore 25».
Но всё это было ширмой. Настоящая жизнь Власова проходила в другом месте – в подвалах, контейнерах и тени сделок, где решались судьбы районов и людей.
Шахрух сидел в углу и молчал.
Третий день подряд – он просто наблюдал.
– Смотри и запоминай, – говорил Власов. – Это твоя школа. Здесь учат не по учебникам, а по глазам.
Он не вмешивался, когда приходили другие.
Грузчики, смотрящие, контрабандисты, даже человеки в костюмах с гербом на портфелях.
Каждый что-то хотел. Каждый – что-то обещал.
А Власов просто слушал. И смотрел.
Молчание было его оружием.
В один из дней он взял Шахруха с собой в порт.
Южный речной терминал. Ночь.
Мороз. Контейнеры. Собаки. Тени. Люди без лиц.
– Здесь мы держим поток, – сказал Власов, закуривая. – Китай, Турция, Восточная Европа.
– Что за поток?
– Не спрашивай пока. Просто смотри.
Контейнер открылся.
Шахрух увидел ящики. На них – маркировка на китайском.
Внутри – оружие, подделки, чёрная электроника.
– И это только один из маршрутов, – сказал Власов.
– А полиция?
Власов усмехнулся:
– Полиция – это наша дочка. Маленькая, жадная, капризная. Но слушается, если кормить.
На третий вечер Шахруху дали задание.
– Заберёшь сумку у бармена в «Белом угле». Не задавай вопросов. Не открывай. Доставишь по адресу. Всё.
– Что в сумке?
– Не твоя забота. Пока.
Он выполнил.
Никто не встретил его. Но утром на столе в комнате – лежали деньги. Настоящие.
Сотни долларов.
Больше, чем мать за год на базаре.
Дальше – больше.
Он начал сопровождать Власова на встречи.
Место: ресторан.
– Это Геннадий Николаевич, – сказал Власов. – Замглавы по логистике. Его подпись стоит пару миллионов.
Полковник. Пахло одеколоном и потом.
– Это таджик? – спросил тот.
– Не просто таджик. Это мой правый глаз. Скоро – будет зуб.
Шахрух не улыбался.
Он уже понял – в этом мире улыбка – слабость.
Он молчал, смотрел, запоминал.
И каждый раз, возвращаясь домой –