– Блефуешь. Дарья?
– Да-ли-я. “Георгин” в переводе с английского. Нет, оно не сокращается как “Даша”.
– Неужели и правда…
Далия невольно усмехнулась снова, снова обнажая щёлочку между зубами.
– Уверена, что тебе не пора домой? – она приподняла тонкие брови.
– Честно говоря, нет. Я хочу лечь спать.
– Дай свой юз и иди домой.
Всё случилось внезапно и странно. Но, так или иначе, выйдя из тёплой и уютной Плазы, Катя по мокрому снегу и морозу доковыляла до дома. Дома было чисто, не стояло грязной обуви на пороге, слышался мирный храп родителей. Катя вслушивалась в каждый звук. Шум воды, тиканье часов, собственные шаги. Эти звуки успокаивали её. Кровать встретила Катю тёплыми объятиями. Она сама не заметила, как моментально погрузился в сон.
Сон показывал ей мимолётные мелькающие картинки. Люди, шум, лето, друзья. Родители. Воспоминания, приятные и не очень. Обрывки из книг, игр. Перемешавшиеся строчки из песен… Так или иначе, спать было приятно. Тепло, уютно, не хотелось просыпаться. Во сне можно было переключить канал, перемотать радиостанцию с одной на другую. В жизни так не удавалось, но очень хотелось. На географии, например. Или же когда…
Так или иначе, во сне Катя этого не видела, а если бы увидела, то мгновенно бы избавилась от сего вида. Она всё ещё продолжала надеяться, что завтра никакая не пятница, а очень даже суббота. Что она сможет поспать до часу дня, а затем весь день смотреть любимых блогеров и ничего не делать. Но нет, следующим днём была самая что ни на есть пятница. Впрочем, вкину сюда, товарищи, небольшой спойлер: Катю это ни коим образом не остановило, и она таки проспала до часу дня и посмотрела любимых блогеров…
Близился новый год. В кухне на подоконнике дома у Кати уже стояла маленькая старенькая пощипанная искусственная ёлочка с советским дождиком и крохотными золотыми шариками. Большего было не нужно. Родители вечно пропадали не дома – либо на работе, либо вообще невесть, где, что девушку не слишком напрягало (взрослые люди, пусть проводят время, как хотят). Напрягали её возможные развязки того, что могло случиться после. Но в новый год всё же ничего ни в каком после случиться не могло, потому что все были дома и готовились провожать старый год. Катя с мамой резали салаты, жарили курочку, несколько дней подряд пекли и собирали коржи для торта “Наполеон”. Папа возился с покупками, в итоге разложил старенький столик-раскладушку, и, пока по телевизору шла “Ирония судьбы”, трое благополучно уселись за стол. Катя так за день нанюхалась запахов разнообразной еды, что только погрызла яблок и торт. Тост за тостом, бокал за бокалом… “За здоровье”, “За всё хорошее, что было в старом году”, “За отличную сдачу ОГЭ”… К началу речи президента Катя успела понять, что несмотря на неплохое количество друзей, она чувствовала себя одиноко. Найти бы парня… или просто кого-нибудь, с кем хотя бы можно поговорить. Нормально поговорить. Бурю переждать… И вот, она сама не знает, как оказывается под маленьким столомраскладушкой с тарелкой винограда, зажигалкой, листочком и бокалом шампанского. Одновременно. Куранты начинают обратный отсчёт. Двенадцать. Бумажка с желанием, заранее криво написанным на ломаном китайском, горит и падает в бокал, где тлеет. Одиннадцать. Катя, не помня себя, поедает виноград так, будто за ней гонятся. Десять. Виноград будто и не думает уменьшаться. Девять. Катя залпом выпивает адскую смесь из пепла и чего похуже, морщится, продолжает запихиваться виноградом. Восемь. Родители смеются: