Александра Петровна не выдержала. Не смерти мужа – к ней она была готова. Но не выдержала этого медленного умирания по частям, когда каждый день приносил либо ложную надежду, либо новое отчаяние. В сорок втором году она просто исчезла из госпиталя, оставив записку: «Прости. Не могу смотреть, как ты мучаешься.» Позже узнали – уехала к сестре в эвакуацию, там и сгинула в каком-то тифозном бараке.
Иван Артемьевич принял уход жены с философским спокойствием раненого зверя. Что такое предательство близкого человека для того, кому каждую ночь является смерть и каждое утро – новая боль? Просто еще одна потеря в длинном списке потерь.
К сорок четвертому году медицина наконец сдалась. Вторую ногу ампутировали в январе, когда стало понятно: либо это, либо полное поражение костей. Профессор встретил известие с облегчением человека, который слишком долго ждал приговора.
– Наконец-то, – сказал он хирургу. – А то я уже думал, что буду умирать вечно.
Петр Андреевич Глушков о смысле жизни не думал – некогда было. В сорок лет за плечами простая биография: родился в деревне Красный Яр, женился на Марьюшке в семнадцать ее лет, растил сына Кольку. Пахал, сеял, жил.
Пётр принадлежал к тем, кого называют солью земли – не потому, что особенно хорош или плох, а потому что без таких земля перестает быть землей, превращается в грязь под ногами. Он знал, когда сеять рожь и как лечить коров, умел руками делать все необходимое для жизни и ничего лишнего.
Читать выучился в тридцать, когда в деревню приехала учительница и открыла ликбез. Ходил не от жажды знаний – жена настояла: «Стыдоба какая, Петенька, председатель колхоза неграмотный!»
Председателем стал не по своей воле, а по воле партии и народа. Хозяйство вел честно, людей не обижал, планы сдавал без приписок. В районе уважали за справедливость, в деревне – за то, что всегда можно было прийти поговорить по душам.
– Петр Андреич наш, не зазнался, – говорили мужики.
Не зазнался бы. Если бы война не забрала сначала сына, потом жену, а затем саму деревню вместе с верой в справедливость.
Сын погиб под Москвой в первые месяцы. Восемнадцать лет, срочная служба, ставшая последней. Похоронка пришла в декабре, коротко и ясно: «Красноармеец Глушков Николай Петрович геройски погиб в боях за Родину».
Жена не пережила. Не умерла – просто ушла в себя и не вернулась. Перестала говорить, есть, смотреть на мир. В марте сорок второго Пётр хоронил и ее.