Крис достал свой нож-бабочку – блестящую черную «Benchmade». Ловким движением запястья он раскрыл его. Легкое шш-шш-шш скользящего металла разрезало ночь. Его пальцы перебирали рукоять с гипнотической точностью.
– Нож – это голос. Пуля – это точка. Иногда нужно поговорить.
Он резко захлопнул лезвие и сунул нож во внутренний карман куртки. Его глаза, холодные и не читаемые, встретились со взглядом Полли.
– Поехали. За мной. Молчи. Смотри.
Внутри склада
Гигантское пространство склада поглотило их, как пасть. Воздух был спертым, пропитанным пылью веков, старой гниющей древесиной и едкой химической вонью. Где-то монотонно капала вода. Высокие потолки терялись в непроглядной темноте. В центре, под одиноким прожектором, свисавшим с балки на толстом кабеле, был островок света и жизни. Стол, сколоченный из ящиков. На нем: неаккуратные пачки долларов, перетянутые резинками; зеркальце с остатками белого порошка и ржавым лезвием; несколько полупустых бутылок дешевой текилы; и два Uzi, лежащие поверх денег – демонстративно, как вызов.
За столом, на единственном стуле, похожем на трон, восседал Виктор «Клык» Мендоса. Массивный, как медведь, в ярко-оранжевой гавайской рубашке, расстегнутой до пупа, открывающей золотые цепи и устрашающую татуировку «Santa Muerte» во всю грудь. Лицо – карта шрамов, один глаз мутно-белесый. Он пил текилу прямо из горлышка, когда шаги Криса и Полли гулко отдались в пустоте. Рядом, чуть отступив в тень, замерли два охранника. Один – тощий, с птичьим лицом и глазами-бусинками, бегающими по сторонам (Охранник 1). Второй – квадратный, как бетонный блок, с лицом, лишенным эмоций (Охранник 2). Оба – в мятых дешевых костюмах, руки висели рядом с пистолетными рукоятками Uzi.
Крис шел ровно, расслабленно, руки свободно болтались вдоль тела. Полли – в полушаге сзади и слева, правая рука с «Береттой» прижата к бедру, левая сжата в кулак. Его глаза сканировали: «Клык», охранники, темные углы, стол с оружием.
«Клык» поставил бутылку с глухим стуком. Широкая улыбка обнажила золотые зубы. Голос его был громким, хриплым, с густым акцентом.
– Кри-ис! Mi amigo! Принес хорошие новости? Или просто решил разделить мою… скромную трапезу?
Он махнул рукой над деньгами и коксом. Смех его был громким, но холодным, как лезвие, светились только золотые зубы, а не глаза.