Соответственно, с начала XXI в. стартовал процесс приближения ФРГ к положению полновесного глобального игрока. Если экономически (прежде всего, в смысле развития внешнеторговых связей и предоставления нуждающимся официальной помощи развития) это государство накопило огромный опыт проникновения в различные части мира уже в биполярную эпоху, то в политико-дипломатическом и особенно военном отношениях данный процесс проходил намного медленнее. Немаловажной причиной тому стал фактор исторической памяти: роль нацистской Германии как ведущего поработителя мира посредством применения силы в самых различных формах в годы Второй мировой войны и перед ней. Это существенно затрудняло задачу распространения военного присутствия ФРГ на мировой арене, заставляя искать формы максимально «мягкого» восприятия оного, но отнюдь не деактуализировало данную острейшую проблему. Её решение являлось неотъемлемой и необходимой составляющей достижения уровня глобального лидерства ФРГ. Она стремилась придерживаться формулы «стратегической сдержанности», т. е. демонстрации предельно взвешенного подхода к использованию своего военного потенциала, тем самым стараясь уменьшить негативное внешнее (прежде всего, со стороны стран, наиболее пострадавших от агрессии Третьего рейха) и внутреннее впечатление от наращивания военной мощи. Уже с начала 1990-х годов официальный Бонн, даже ещё до завершения всех процедур, связанных с вхождением ГДР в состав ФРГ, начал делать первые шаги по использованию контингентов войск вне зоны ответственности НАТО. Данные шаги были резко интенсифицированы, увеличены по своему объёму и географически диверсифицированы в 2000-е – конце 2010-х годов, охватив пространство от Западного Сахеля до Афганистана.
Безусловно, подход Германии к масштабу и, главное, характеру – переход от почти исключительно боевых (силовых) форм к преимущественно небоевым (несиловым) – использования своей военной мощи резко изменился по сравнению с XVIII – первой половиной XX в. ФРГ разносторонне последовательно стремится подчеркнуть отдаление от традиций Пруссии и прусского (германо-прусского) милитаризма в своей деятельности в Европе и мире[6]. Однако при всей разнице социокультурных кодов и формул поведения элит нельзя отрицать исторической взаимосвязанности современного германского государства и старопрусского, расположенных между ними хронологически Первого и Второго рейхов. Помимо таких факторов, как единое историческое наследие, общность языка и географического положения, все данные формы государственности на немецкой земле стремились утвердиться в роли державы (региональной, мировой, сверх-). Это стремление неизменно сопровождалось