Через некоторое время, однако, мое замешательство неожиданно проходит. Перед глазами у меня всплывают три видения: знакомый каждому подростку да и каждому взрослому на Востоке волнующий фотографический образ Милен Демонжо в роли Элен из «Фантомаса», обладательницы самой прелестной груди (и самых красивых ножек) в мире, в платье с глубоким вырезом, непонятно как допущенный к нам с загнивающего Запада. Эти видения смешиваются с образом реальной Нади и ее воображаемой груди. Новая Надя, каким-то чудом обзаведясь женским достоинством Милен Демонжо, смотрит на меня все тем же манящим взглядом. Я с облегчением вздыхаю и, прежде чем погрузиться в сон, осознаю, что Вовка Вовкой, а Надю нужно позвать на свидание. На следующий день я так и поступаю, Надя кивает в знак согласия, и я, уходя, представляю себе улыбающуюся Милен Демонжо.
Солнечный субботний день. Мое первое настоящее свидание. Мне пятнадцать лет, и я жажду учиться житейской мудрости на собственном опыте, без непрошеной помощи родителей. Долгожданная встреча с Надей обязательно станет первым житейским уроком любви! Увы, вечером мне предстоит открытие, к любви отношения совсем не имеющее.
Даже бабьим летом у нас в городе так прохладно, что я вижу пар от своего дыхания. Под косыми лучами низкого бледного солнца полуоблетевшие деревья парка отбрасывают длинные тени. Ветви, чуть покачиваясь от неназойливого ветерка, роняют оставшиеся блеклые листья на бесконечный газон, где летом мы играли в футбол. На Наде привычное темно-зеленое полупальто и новые коричневые сапожки. Наши длинные тени с широкими бедрами и несообразными маленькими головками похожи на инопланетян. Мы беседуем, а если точнее, я нервозно говорю, а Надя слушает.
В кино я не свожу с нее глаз, однако моя пассия, увлеченная фильмом, этого не замечает. Когда на экране светло, мне виден ее внимательный и беспристрастный профиль и руки, лежащие на коленях. Не зная, как мне в первый раз выразить свою нежность не в мечтах, а по-настоящему, я беру Надю за руку – теплую и сухую, но странно неподвижную.
Сжимая эту безжизненную руку в своей и не получая ответного пожатия, я напрасно вглядываюсь в Надю в поисках хоть какого-нибудь намека: ее лицо остается спокойным и далеким. Я осматриваюсь, чтобы найти какого-нибудь более опытного молодого человека в качестве примера для подражания, но вижу лишь ряды белых лиц, завороженные знойными действиями на экране, среди темных улиц ночного города.