Эти смутные размышления вскоре начали оказывать влияние на его подход к искусству. Он стал изучать не только красоту, но и шрамы на душах своих клиентов. Каждый раз, когда он смотрел в глаза своего клиента, он словно видел ту сторону, что делает каждую жизнь уникальной – в том числе и тёмную ее часть. Он не знал ещё, что те исследуемые им темные глубины, которые завораживали его сознание, когда-нибудь приведут к реальности.
Тайное влечение к тьме питало его воображение и, возможно, его умение создавать удивительные образы, которое придаёт ему творческую силу, подменяет восприятие жизни, даруя возможность увидеть вещи, недоступные остальным. Но этот союз с тьмой всё больше обострял его внутренний конфликт, закладывая основу для того, что должно было произойти в будущем. Как трудно иногда совмещать красоту с саморазрушением, учась надеяться там, где могло быть только страдание!
Становясь всё более уверенным в своих навыках парикмахера, Степан начал получать первые положительные отклики от своих клиентов. Каждая стрижка, каждая укладка, каждая прическа давали ему не только профессиональное удовольствие, но и поддерживали его высокую самооценку. Однако среди привычного восторга и признания скрывалась новая, зловещая тень, о которой он не догадывался. Острые ножницы, будучи его инструментом, всё чаще становились предметом его размышлений, откровенно пугая.
На самом деле, его успех в искомом искусстве стал спусковым крючком для нарастающей одержимости. Он всё больше ощущал, как в нем пробуждается нечто темное, что раньше было лишь заблокированным инстинктом. Первая стрижка, которую он сделал сам, была поводом для гордости. Степан добавил уникальный стиль к образу любимой клиентки и почувствовал себя настоящим мастером. Это стало прекрасным моментом, и слухи о его таланте разлетелись по городу. Но за этой радостью стали проявляться тревожные мысли.
После того, как он завершал каждую стрижку, в его голове неожиданно возникали мысли об убийстве – жестоких, холодных и необъяснимых. Степан, настороженный таким откровением, продолжал выполнять свою работу, но тихий шепот внутри вызывал у него растерянность и беспокойство. Он, конечно, не испытывал истинного желания причинять кому-либо вред, но в то же время его ум темнел от фантазий, которые уводили его далеко от нормы.