Когда я заговорила – пока, естественно, не выговаривая уйму звуков, – родители решили отдать меня в какой-то хороший логопедический сад в районе метро «Чернышевская», который им кто-то посоветовал. Это относительный центр города, и там много старинных зданий. Сами мы жили тогда в спальном Приморском районе. Может быть, логопеды в том саду и впрямь были сильные, только вот группы – возможно, из-за старинной жилой застройки – настолько тесные, что моя младшая делила спальню с ребятами постарше.
В первый же день, когда большие мальчишки вбежали туда с жуткими воплями и чуть не сбили меня с ног, я испугалась до полусмерти, а потому воспитательница рекомендовала оставить меня пока дома, если есть такая возможность.
Так и поступили: мама уже вышла на работу после декрета, а потому со мной сидела пенсионерка-бабушка, она же один или два раза в неделю возила меня к платному логопеду, которая корректировала мою «кашу».
В неполные четыре года меня отдали в другой самый обыкновенный государственный детский сад в нашем микрорайоне, потому что в районном логопедическом не было мест: туда нужно было записываться заранее.
К счастью, там, в здании уже новой застройки, нам не приходилось делить спальню с ребятами постарше, но я, должно быть, все равно плакала. Насколько я помню, я не пыталась там ни с кем дружить, но, кажется, меня никто из сверстников там еще не обижал. Либо я была настолько инфантильна и юна, что не осознавала этого.
Я помню лишь, как, прильнув лбом к оконному стеклу, я горевала, смотря на пургу, в которую уходила мама, оставив меня в саду. Помню, как не любила слипшиеся макароны, которыми нас там кормили. И почти не помню, что же я там делала почти целыми днями.
Перед средней группой меня перевели в логопедический садик, расположенный у нас во дворе. И игровая, и спальня, и туалеты, и раздевалки – там тоже все было рассчитано только на нашу группу. На занятия музыкой, физкультурой и с логопедом, которые проходили вне группы, нас строем парами водили преподаватели или воспитатели. Они же всегда отводили нас обратно.
Тем не менее мне было не очень комфортно находиться среди других детей, а самое главное: мне было очень скучно. Почти целыми днями (кроме редких часов занятий) я ходила кругами по группе. Общаться с детьми я не хотела, но была бы не против одна играть: так же, как я делала дома, но почти все игрушки занимали более бойкие дети, а потому мне обычно ничего не доставалось. Судя по тому, что я положила глаз только на невысокие ходули, которые никого не интересовали, все остальные более популярные игрушки сверстники у меня просто отбирали, даже если я брала что-то первой. Должно быть, поэтому, чтобы ко мне меньше приставали, я вскоре и вовсе перестала зариться на то, во что играют другие.