Зима, зажав ладонями виски,
стояла в сиротливом запустеньи,
на всём печать и злости, и смиренья,
и вековечной тянущей тоски.
Так начинался этот Новый год,
перетащив из прошлого желанья,
полночное заветное гаданье
едва ли обновленье принесёт.
Но выпало иное Рождество,
в нём вещий сон, как маятник, качнуло,
так в воздухе безумие сверкнуло,
и слово древнее явилось – волшебство.
Всё это сумасшествие приняв,
как данность замолчавшего рассудка,
какие странные заканчивались сутки,
из рук привычки выдернув меня.
Я удержать за край её хочу,
всей плотью скучной трезвости внимаю,
но тянет, тянет… пальцы разжимаю,
и вниз скользя, вдруг чувствую – лечу.