Ты прав, расставание – это дорога,
дорога – движенье, где точка отрыва
так явно размыта, где след от порога
почти неизбежно приводит к обрыву.
Ты прав, оторваться – не значит отринуть
всё то, что слагало мозаику роста,
но слишком мешает болячка разрыва,
и пальцы, как в детстве, сдирают коросту
не в силах терпеть надоедливость зуда,
и красным сочит из-под розовой кожи
наивное: – Я никогда не забуду.
Печальное эхо вдогонку: – Я тоже.
Наивность отъезда в сумятице сборов,
печаль от предчувствия скорой потери.
Ты прав, бесполезны любые укоры,
коль каждый в свои устремляется двери,
в свои коридоры, ведущие мимо
того, кто застыл на знакомом перроне,
в руках замирает клубочек незримый,
пока его кто-то один не уронит.
И силы поднять его больше не будет,
придавлены бытом, как скверной погодой.
Ты прав, мы обычные смертные люди,
а время уходит, уходит, уходит,
вливается в воды спокойного Стикса,
неужто, вцепившись в свой простенький посох,
при жизни труднее простить, чем
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀проститься?
Мне грустно, мой милый, наивный философ.
Так что ж остаётся? Терпеть и судачить,
надеясь уже не на случай – на чудо!
Надсадный ноябрь всё плачет и плачет,
смешав и свои и людские причуды.
Как ты живёшь в незримом далеке?
Как трудится? Больные всё болеют?
А вон вдали заманчиво белеет
тот самый парус на большой реке.
А, может, в море, там, где небосвод
сливается с морской голубизною.