По миру он ходил уже больше двух лет. Обычно делал это своими ногами. Давно, еще в самом начале, желал купить коня, но стоило посмотреть на продающихся животных, уходил с торжища. Лошадь не только транспорт, она живая. За ней уход нужен, лишние траты. Да и жалко если сожрет кто. Теперь же, качаясь на широкой спине церковной кобылы, он понял еще один плюс пеших переходов: они отвлекали от мыслей. Кочки, камни, подозрительное сопение в кустах не позволяли погрузиться в самоедство. Лошадь делала для этого все. Умная скотинка спокойно шла за прочими, не требуя управления.
Первыми в голову пришли мысли о пленниках. Не то чтобы Бальзар был слишком добродетелен. Да и людей, и не только, ему приходилось убивать. Но в этой ситуации не нравились ему сами наниматели. Любить или хоть уважать Едже и его монахов Бальзар не желал. Не нравились ему и пленники. Старик ладно, ему уже все равно. Ребенка же эльф по своей натуре обидеть не мог. Ко всему прочему не нравилось ему и их положение. Слишком свежо было в памяти собственное рабство. До сих пор ночами Бальзару снился ошейник, сдавливающий шею и лесные эльфы, презрительно насмехающиеся над его скрученной болью фигурой.
Мысли перескочили на эльфов. На восемнадцать лет рабства и унижений. На собственный, вырезанный светлыми братьями народ. На Роменсул, маленькую эльфийку. Его госпожу и любимую. Ту, которая пожертвовала собой ради его свободы.
От охватившей боли Бальзар сжался, зажмурившись. Распахнул глаза, старательно оглядывая черные еще поля, выползающее из-за далекого леса солнце и гордые спины идущих впереди монахов. Тряхнул головой, так, что коса перелетела через плечо, разлегшись на груди, и улыбнулся счастливо. Как давно привык. Подстегнул лошадь, выезжая вперед, к монахам, и пристроившись у последнего, смазливого, оставшегося без пары, спросил, сияя солнцем:
– Расскажи, как едем?
Монах глянул на него волком. В глазах его почудилось эльфу совсем не то, что должно было. Не презрение с надменностью, а какой-то страх и обвинение. Но монах, на мгновение отвернувшись, вернул ему уже вполне твердый взгляд.
– Увидишь!
– Э нет, – нагло улыбался Бальзар. – Я предпочел бы знать, чего ждать.
– Твое дело, – процедил монах, глядя ему в глаза, – следить за пленниками. Все остальное тебя не касается.