– Хорошо, не здесь, – усмиряя собственное тело, шепнул Бальзар и мотнул головой. Коса радостно перелетела плечо, устроившись на груди.
Печать, уродовавшая лицо отступника, спасла не одну жизнь. Слишком сильна была ненависть к лесным в душе темного. Будь тот чистым, не белей это свидетельство его неприятия собственного народа, и Бальзар бы не стал сдерживаться. Бросился бы в бой. Кто знает, победил ли. Но подмога точно подойти бы успела, и старика с девочкой уже ничего хорошего не ждало. Как не ждало бы ничего хорошего и этих двоих.
Молча, стараясь не смотреть на резво собиравшихся неприятелей и пленников, Бальзар залез на свою лошадь и, понурив голову, ждал готовности остальных.
– Идем, темный, – тихо позвал его отступник.
Бальзар встрепенулся, оглядел лагерь в последний раз, и повел лошадь за остальными.
– Так говори же, – когда пропали сосны, сменившись вековым ельником, а звуки близких монахов исчезли, велел Бальзар идущему рядом лесному.
– Мое имя Сенмекель, – со вздохом заговорил отступник, бросая на Бальзара виноватые взгляды. – Я не был на плато Уш-гая, я не был на улицах Азар-нок-гадара, – процедил он, больше не смея поднимать взгляд.
Бальзар медленно, тихо, чтобы отступник не услышал, выдохнул, стискивая зубы от воспоминаний. Последнее утро его народа звенело в ушах сталкивающимися клинками, стучало выбивающими искры из камня стрелами, орало голосами раненых. Бальзар с угнетающим усилием натянул на лицо улыбку, пусть сведенную, пусть немного злую, но привычную.
– Клеймо за то получил?
– За то, – с чувством собственного достоинства признал эльф, и Бальзар кивнул, словно давая добро на продолжение беседы. Отступник помолчал, глядя в спину едущему впереди старику. Иногда из-за нее выдавалась любопытная мордашка. Обводила взглядом голубых глаз их обоих и вновь скрывалась.
– Зачем вам дитя? – отбросив все лезущие на язык вопросы, спросил Бальзар.
– Разве ты не слышал? – с грустным смешком говорил лесной. – Она избранная, что свергнет Едже.
– Ты сам-то в это веришь?
Улыбка Бальзара сделалась кривой и печальной.
– Не важно, во что верю я, – повернувшись к нему, с улыбкой заговорил отступник. – Главное, чтобы в это поверили другие.
– Знамя… – выдохнул Бальзар, подняв взгляд тяжелым, темным лапам высоких елей.
– Да, темный, она наш штандарт. Ее дело сиять чистотой. Наше – стоять рядом, защищать и сражаться.