В старый дремучий лес пришла зима. С небес посыпался белый-белый снег. Он сыпался день и ночь. И скоро всякие травы, кусты и маленькие деревца скрылись под снежными сугробами. На поляне выросло два самых больших во всем лесу сугроба.
Один получился из муравейника. Он и летом возвышался горой. Высокая снежная шапка сделала эту гору еще выше.
А из чего вырос другой сугроб, было непонятно. Мало того, что вырос, так еще из его верхушки временами шел пар… Маленькому неопытному зайчонку этот пар просто не давал покоя. И он всю зиму крутился вокруг. Следов натоптал, напетлял столько, что и взрослые зайцы не могли понять, кто тут куда бегал.
Однажды прибежал на полянку старый мудрый заяц, чей-то папа. Неважно чей. Важно, что Папа.
Зайчата, игравшие на поляне, разбежались в стороны. Из вежливости, чтобы не мешать старому зайцу рассматривать этот непонятный сугроб.
– Эх, вы, несмышленыши! – сказал он на своем, конечно, заячьем языке.
– Это не сугроб, это медвежья берлога. Вот придет Большая весна, сами все увидите. А пока не мешайте медведице спать. Не будите ее крошечного медвежонка. А то страсть, как рассердится! А сердить такого огромного зверя, как мать медведица, уж точно не стоит… —
Тут пар пыхнул особенно сильно.
Иэх! – вздрогнул старый мудрый заяц, – Что-то мне тут не нравится! – И старый мудрый заяц стремительно ускакал прочь.
– И я буду мудрый, как папа! – сказал наш зайчонок и тоже поскакал в чащу леса.
Он поступил совершенно правильно. Мало ли что тут собиралось произойти… И – кто знает, может тот старый мудрый заяц в самом деле был его Папой?
У зайцев так уж принято, что Папы живут сами по себе, и дети их тоже сами по себе.
Главная же задача всех детей смотреть, как поступают старшие. Твой он Папа или нет, это уже не важно.
А потом пришла Большая весна. Стало не просто тепло, а жарко. Для зверья в теплой шубе, конечно.
Растаяли сугробы. Показался из-под снега муравейник и забегали по его куполу мелкие муравьишки.