Фургон затормозил у приюта «Солнечный Дом». Здание 90-х выглядело ухоженным, но старым: светло-жёлтые стены с потрескавшейся штукатуркой, пластиковые окна, местами запотевшие. Запах линолеума и сырости пропитывал воздух. Луна освещала пустой двор, ни звука, только ветер шуршал листвой. Внутри царила тишина, будто жизнь покинула это место, оставив лишь эхо детских шагов.
2. Пустота приюта
Дверь главного входа не поддалась. Электронный замок был отключён, терминал мёртв. Громов махнул рукой, и боец с тараном шагнул вперёд. Удар – и двери распахнулись с глухим стуком, открывая тёмный холл. Группа «Альфа» вошла внутрь, их шаги эхом отдавались от бетонных стен. Винтовки наготове, пальцы на спусковых крючках, дыхание ровное, но напряжённое. Они привыкли к хаосу – крови, крикам, взрывам. Но не к этой тишине, густой, как смола, и запаху антисептика, пропитавшему воздух.
Коридоры были пусты. Белые стены, стерильные, без единого пятна, отражали голубой свет ламп, создавая ощущение, будто они идут внутри гигантского аквариума. Ни смеха, ни плача, ни шороха. Только их шаги и слабый гул, доносящийся откуда-то из глубины здания.
– Где все? – пробормотал боец по имени Андрей, его голос дрогнул.
Ответа не было. Только скрип двери в конце коридора, словно кто-то затаился, наблюдая.
Они остановились перед дверью с табличкой: Зал Л-13. Вход запрещён. Экспериментальная программа. Доступ: уровень 4. Цифра «13» была нацарапана краской, под ней виднелись следы старой надписи, стёртой небрежно.
– Взламываем, – приказал Громов.
И ногой разнёс дверь с одного удара. Холод, как из морозильника, ударил в лицо, а за ним – запах озона и чего-то металлического, почти живого. Комната была огромной, с низким потолком, подсвеченным светом газоразрядных ламп. В центре – капсула, как саркофаг. Она была гладкой, обтекаемой, с матовым стеклом, похожим на глаза спящего зверя. Трубки и провода змеились от них к полу, а датчики мигали тусклым зелёным.
Громов шагнул вперёд, его фонарь осветил капсулу. Внутри – ребёнок.
– Чёрт возьми… – прошептал Андрей, его винтовка опустилась.
Громов молчал, его лицо было неподвижным, но глаза горели. Датчики мерцали, монитор светился ярким зелёным.
Внутри – девочка. Лет двенадцать. Худое лицо, светлые волосы, мокрые. Её грудь медленно поднималась, дыхание было слабым, но ровным. Тонкие трубки, вшитые в виски и плечо, пульсировали, перекачивая данные. Голова зафиксирована металлическими зажимами, как в тисках. Над её головой – монитор.