Он сел. Потянулся за телефоном. Тот был при нём. 3% зарядки.
Вверху экрана – нет сигнала. Ни Wi-Fi, ни LTE, ни хотя бы «3G из могилы». Только дата: Понедельник, 6 марта.
– Хорошо. Если это игра – пусть будет квест. Если психоз – значит, продвинутый. Если реальность – тогда… я хочу обратно в лифт.
Он вышел на свет. На него уставились три крестьянина с вилами, баба с гусём и мальчишка, грызущий корку чёрного хлеба.
– Вот же бес! – рявкнул один.
– Он с неба упал! – пискнул второй.
– Да вон же, – сказал мальчишка, – с хлева вылез.
И тут все заорали. Все. Кто матом, кто молитвами, кто просто визгом.
Игорь рефлекторно поднял руки.
– Спокойно! Я… эээ… технолог!
Это почему-то не помогло. Один крестьянин уже замахнулся вилами.
И в этот момент раздался женский голос, хриплый, чёткий, с командной интонацией:
– Эй, болваны, оставьте его. Не бес он. Просто дурак.
Толпа расступилась. На крыльцо избы поднялась женщина. Лет тридцати, с косой до пояса, в тёмно-сером платье, перепачканном травами и золой. Глаза – зелёные, прищуренные. Голос – как осиновая кора: шероховатый и уверенный.
– Настасья, – бросила она, глядя на Игоря. – А ты кто?
– Я… севера, – вдохнул Жбан. – Да, из северной ставки. Меня туда… отослали с инспекцией. По даням. Проверить, значит… KPI.
– Кого?
– Ну, это… Сколько у вас мешков зерна на душу? Какие показатели по капусте? Где отчёт за первый квартал?
Настасья нахмурилась.
– У него точно горячка, – сказала она, поворачиваясь к мужикам. – Или это чёртов городской леший. Заприте пока. Там разберёмся.
Жбан понял одно: планёрка в этом мире началась внезапно. И он уже опоздал.
Сарай оказался… тюремным.
Пахло мочой, берестой и гусем. Причём гусь сидел прямо на коряке возле двери и смотрел на Игоря как на недостойного клиента. Дверь, к счастью, не заперта – просто подпёрта деревянным косяком.
Он вышел наружу.
День был серый, влажный. Небо, как несвежий поднос, лениво нависало над деревней. Земля под ногами раскисла, сапогов не было, и Игорь продирался по лужам в своих кроссовках, чувствуя, как судьба высасывает тепло из ступней.
Поодаль сидели те же крестьяне. У одного был лоб перемотан тряпкой, у другого – глаз с бельмом, у третьего – нос как отдельный предмет мебели. Рядом крутилась собака: порода «могильный смес».
– Не гневайся, господин, – первый встал и потёр руки. – Мы ж не знали, что ты с северов. А то ведь всякое ходит… Слухи… Что хан прислал нам кого-то с чудесами.