Во-первых, вечно сонная помощница режиссера преобразилась: она вдавливала кнопку звонка, призывая труппу к репетициям, с особым упоением.
Во-вторых, актеры не смеялись, а любовались ее внезапной страстью и преданностью искусству, как пышной Боадицеей.
В-третьих, главный режиссер взялся за постановку непонятной русской пьесы про футляр.
Все вместе означало одно – театр закрывался! Безмерно мудрые власти города отдавали его под радости синематографа. А это доставило бы мисс Шерил неудобств больше, чем хук левой нашего Генри, если б не одно обстоятельство.
Мистер Санни, ведущий актер лондонского театра, дал согласие на участие в спектакле. Говорят, дал только потому, что другие отказались.
«Как он добр!» – восклицал мистер Кляйнеман, желавший оставить пост с помпой.
«Как он великодушен», – вздыхали девушки, претендующие на игру с ним.
«Чтоб вас!» – думала мисс Шерил, поскольку ее опыт состоял лишь из эффектных выходов в массовке.
Иными словами, прелестной мисс Шерил, чтобы сразиться за роль главной героини, репетировать было не с кем. Ах, как изменилась бы жизнь, если б она сыграла с блистательным Санни: прямая дорога в искусство большое, столичное! Но невозможно. Отсюда набережная, пустая скамья, отчаянье и одинокая сосиска в тесте.
Тогда-то она и увидела короб из-под холодильника, чья высота – обратите внимание – составляла целых шесть с половиной футов! И нашла странным, что люди ополчились на серость.
Чего только с ней не связывают: безразличие, бесталанность, безвкусие, невзрачность. Но серый – с любой точки зрения! – популярен. Его носят, он бывает в моде. Зато есть цвет еще более странный и по-настоящему невезучий – цвет картонных упаковок. Его не сравнивают ни с плохим, ни с хорошим. У него, если вглядеться, и названия-то своего нет.
Огромный пралел… паралел… Мисс Шерил, дабы увидеть верхнюю кромку, пришлось запрокинуть голову так, что непроизвольно открылся рот, хотя девушкой она была, несмотря на живость натуры, скромной. Спохватившись, присела в тени каштана и немного сердито вгрызлась в запретное лакомство, вкус которого вычеркнул из сознания и мечты о столице, и театры, и постановки. Да простят ее музы!
Поев, барышня стряхнула крошки в траву. Степенно обошла высокий короб. У одной из стенок она взялась насвистывать популярный мотивчик. Тут, видимо, резвились влюбленные, поочередно выводя по картону строки песни «У меня есть ты, детка». На другой стенке мисс Шерил обнаружила лист красочной рекламы от турагентства.