В этот момент дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге появился взволнованный молодой человек в синем комбинезоне – токарь Евгений Рябов, которого все на заводе называли просто Жэка.
– Мария Фёдоровна! Алексей Сергеевич! – выпалил он. – Там… там что-то происходит с резервуаром в подвале!
– Что именно, Женя? – спросила Мария, инстинктивно выпрямляясь.
– Там… кто-то плачет! – его глаза были расширены от страха. – Клянусь вам, я слышал детский плач из-за стены!
Мария и Темников переглянулись. В глазах Марии мелькнуло что-то, что можно было бы назвать ужасом узнавания.
– Идёмте, – решительно сказала она, направляясь к двери. – Нужно разобраться.
Спускаясь по бетонной лестнице в подвальное помещение, Мария ощущала, как каждый шаг даётся ей всё труднее, словно она движется против сильного течения. Воздух становился холоднее и влажнее по мере того, как они углублялись под землю. Тусклые аварийные лампы отбрасывали жёлтые конусы света на серые стены.
– Вот здесь, – Жэка указал на массивную металлическую дверь с облупившейся краской.
За этой дверью располагался старый технический резервуар, оставшийся ещё с довоенных времён. Сейчас он использовался для хранения технической воды на случай аварии.
– Я проверял счётчики, – продолжал Жэка, нервно переминаясь с ноги на ногу. – И вдруг услышал… как будто ребёнок плачет. Не громко, но очень ясно.
Темников решительно шагнул вперёд и потянул за ручку тяжёлой двери. Петли протестующе заскрипели. В лицо ударил холодный, затхлый воздух.
В помещении было темно, лишь вода в резервуаре слабо поблёскивала в скудном свете единственной лампочки под потолком. Бетонные стены, покрытые многолетней плесенью, казалось, впитали в себя всё тепло.
– Я ничего не слышу, – сказал Темников, вглядываясь в темноту.
Но Мария замерла на пороге, не отрывая взгляда от тёмной поверхности воды. Что-то в ней притягивало взгляд – неестественная неподвижность, словно это был не резервуар с водой, а окно в какое-то другое пространство.
– Тихо, – прошептала она, поднимая руку.
И тогда они все это услышали – тихий, прерывистый плач ребёнка, казалось, исходящий одновременно отовсюду и ниоткуда. Звук плавал в затхлом воздухе подвала, то стихая, то вновь усиливаясь, как будто кто-то играл с регулятором громкости.
– Господи, – выдохнул Темников. – Что это?