Он откинулся на сиденье, пытаясь расслабиться перед предстоящей дорогой. Глаза скользнули по фотографиям, прилепленным к солнцезащитному козырьку: выцветшие снимки старых друзей, давно потерянных в суете дорог; черно-белая фотография его матери, умершей почти пятнадцать лет назад; и одна, самая старая, где он сам, еще молодой и худощавый, улыбается с какой-то наивной надеждой. Эта надежда давно потухла в его глазах, заменившись глубокой усталостью и равнодушием.
Он запустил двигатель. Мощный дизель чихнул, закашлял и, наконец, ровно загудел, наполняя кабину привычной вибрацией. Йорген почувствовал, как этот гул проникает в каждую клеточку его тела, отзываясь в костях и мышцах. Это был звук, с которым он просыпался, ел, спал и жил. Звук, который определял его существование.
Выехав со стоянки, он присоединился к бесконечному потоку машин. Ему предстоял очередной долгий рейс, очередные тысячи километров по пыльным европейским дорогам, очередная встреча с одиночеством и монотонностью. Йорген не ждал от этого дня ничего особенного. Просто очередной день, в очередной раз за рулем судьбы. И он даже представить не мог, как скоро эта привычная колея сойдет с рельсов, бросив его в водоворот событий, которые перевернут всю его жизнь.
Портрет «короля дорог»
Йорген. Само имя звучало грузно, как отбойный молоток, и идеально подходило к его внешности. Сорок девять лет. Возраст, в котором многие мужчины находятся на пике своей карьеры, строят дома и воспитывают детей. Но Йорген был далек от этих стереотипов. Его карьера состояла из бесконечной вереницы дорог, его дом – кабина грузовика, а о детях он уже давно не вспоминал, если вообще когда-либо об этом задумывался.
Он был массивным. Не просто крупным, а именно массивным, словно вытесанным из неподатливого камня. Широкие плечи, когда-то, возможно, принадлежавшие сильному мужчине, теперь были округлены и отягощены годами сидячего образа жизни. Но центром его телесной вселенной, несомненно, был пивной живот. Он выпирал вперед, натягивая до предела видавшую виды футболку, и был настолько объемистым, что, казалось, жил своей собственной жизнью, немного впереди остального тела Йоргена.
Его походка была тяжелой и неторопливой, словно каждый шаг давался с трудом. Одышка была его постоянной спутницей, особенно при малейшей нагрузке: подъеме по ступенькам, поиске чего-то в глубине прицепа или просто быстром шаге. Звук его прерывистого дыхания, словно работающий на износ двигатель, был привычен для его ушей.