Монотонность бесконечной трассы
Дорога. Для Йоргена это слово было синонимом жизни. Бесконечная, серая лента асфальта, тянущаяся за горизонт, растворяющаяся в тумане или теряющаяся в ярком сиянии солнца. Тысячи километров, сливающиеся в однообразный, убаюкивающий гул шин. Это была его реальность, его ежедневная мантра.
Однообразие пейзажей – вот что характеризовало его ощущения от дороги. Будь то бескрайние поля Германии, холмистые ландшафты Франции или промышленные зоны Польши, все сливалось в единую, неразличимую картину. Деревья мелькали за окном, словно нечеткие мазки кисти, города проносились мимо, оставляя лишь смутное впечатление бетонных коробок, а лица встречных людей оставались неразличимыми точками в потоке машин. Йорген давно перестал замечать красоту вокруг, если таковая вообще существовала на его маршрутах. Его мир сузился до размеров лобового стекла.
Каждый день был похож на предыдущий. Подъем на рассвете, короткий завтрак в кабине, проверка давления в шинах и уровня масла. Затем – запуск двигателя и погружение в этот бесконечный, гипнотический транс. Его руки лежали на руле, привычно вращая его на поворотах, ноги давили на педали, а глаза сканировали дорогу впереди, выискивая знаки, обгоняющие машины и потенциальные опасности. Но все это происходило почти автоматически, без особого участия сознания.
Радио было его единственным собеседником. Старые поп-хиты, новости на разных языках, которые он понимал лишь отрывками, да редкие звонки слушателей – это был весь его информационный фон. Иногда он переключал станции, пытаясь найти что-то новое, но все равно возвращался к привычным мелодиям, которые стали частью его дорожной рутины. Эти голоса заполняли тишину, но не проникали вглубь. Они просто существовали, как фон к его нескончаемым мыслям.
А мысли Йоргена были такими же монотонными, как и дорога. Он думал о грузе, о расписании, о следующем пункте дозаправки, о ценах на дизель и о том, где бы найти приличную стоянку на ночь. Иногда, очень редко, его мысли заносило в прошлое: отрывки воспоминаний о молодости, о людях, которых он когда-то знал, о мечтах, которые давно умерли. Но эти экскурсы были мимолетными, быстро уступая место насущным проблемам дорожной жизни.
Рутина была для Йоргена и проклятием, и спасением. Она давала предсказуемость, чувство контроля над маленьким кусочком его жизни. Но она же душила его, не позволяя вырваться из этого замкнутого круга. Он не видел перспектив. Зачем? Куда ему стремиться? Он был дальнобойщиком. Он был старым, толстым дальнобойщиком, чья единственная функция – перевозить грузы. Эта мысль, повторяющаяся, как эхо, заполняла его сознание, убивая последние ростки амбиций.