Когда законопроект был принят, дома, в Англии, об этом мало кто задумывался. Я полагаю, что, по мнению англичан, времени для размышлений было предостаточно. Идея была настолько странной для них, что проведение ее в жизнь считалось невозможным. Они, несомненно, слышали о законопроекте; но я утверждаю, что, поскольку нам было позволено отделиться и жить отдельно, их это касалось не больше, чем если бы это было сделано в Аризоне или Айдахо, или в любом из тех западных штатов Америки, которые недавно образовали новый союз. Именно от них, несомненно, мы ожидали сочувствия, которого, однако, не получили. Мир, очевидно, еще не осознал, что его ожидают грандиозные перемены. Мы получили, правда, резкий протест от старомодного правительства в Вашингтоне; но в ответ на него мы заявили, что готовы противостоять и пасть на стороне новой системы, что мы ожидаем славы, а не бесчестия, и что человечество скорее последует за нами, чем отвергнет нас. Мы вели длительную переписку с Новой Зеландией и Австралией, но Англия поначалу не принимала это на веру, а когда ей дали понять, что мы настроены серьезно, она обрушила на нас единственный аргумент, который мог иметь силу, и послала в нашу гавань свою 250-футовая паровую канонерку. 250-футовая канонерка, несомненно, была безотказной силой – только если мы не были готовы умереть за нашу систему. Я был готов, но я не мог взять с собой народ моей страны.
Итак, я завершаю прелюдию к истории, которую мне предстоит рассказать. Уверен, что, несмотря на замкнутый уклад Великобритании, читатели в этой стране в целом должны были познакомиться со взглядами сторонников Установленного срока. Не может быть, чтобы идея, обладающая способностью настолько изменить – и, можно сказать, улучшить – нравы и привычки человечества, была неизвестна в стране, где некоторые жители, по крайней мере, умеют читать и писать. Они хвалятся, что в настоящее время на Британских островах нет ни одного мужчины или женщины, не владеющих грамотой; но мне стало известно, что эти знания редко приближаются к какому-либо литературному вкусу. Не исключено, что какая-то часть населения должна была оставаться в неведении относительно того, что делается в империи южной части Тихого океана. Поэтому я написал эту предварительную главу, чтобы объяснить им, в какой ситуации находилась Британнула на протяжении всего двенадцати месяцев до того, как Англия завладела нами и снова сделала нас своей собственностью. Сэр Фердинандо Браун теперь правит нами, надо сказать, не железным жезлом, а очень даже доброжелательно. Он произносит цветистые речи и думает, что они заменят независимость. Он собирает налоги и сообщает нам, что быть обложенным налогами – высшая привилегия высокоразвитой цивилизации. Он обращает внимание на канонерскую лодку в бухте, когда она прибывает, и называет ее божественным хранилищем благодетельной власти. На какое-то время, без сомнения, британская "нежность" возобладает. Но я зря потратил свои мысли и напрасно излил свое красноречие по поводу Установленного срока, если с течением лет он снова не выйдет на передний план и не докажет, что он необходим, прежде чем человечество сможет достичь всего того, что ему суждено достичь.