Дожидаясь горячей воды, Надя решила провести время с пользой и, забравшись на кровать, стала искать дневник. Искомый предмет оказался именно там, где его посоветовала найти Аксинья. Усевшись поудобнее, девушка провела рукой по замшевой обложке небольшого блокнота и, перевернув её, начала читать первую страницу.
«Июль, день 15
Сегодня батюшка привёз меня в Уфу в дом родителей моего будущего супруга Преображенских. Здесь я должна буду восполнить пробелы в своём образовании и стать достойной парой для Сергея Анатольевича. Ведь я провинциалка, как любит говорить Авдотья Михайловна. Я очень боюсь. Одна, в чужом городе, в чужой семье. Как же я здесь выживу? Хорошо, что со мной Марфа приехала. Хоть одна родная душа рядом».
Несмотря на то, что дневник был написан с орфографией XIX века, текст читался достаточно просто. Надя легко понимала суть написанного и, собрав волосы в косу, продолжила чтение.
«Июль, день 18
Сегодня приезжал мой будущий супруг – Сергей Анатольевич. Несмотря на большую разницу в возрасте, он мне понравился. Высокий рост, тёмные волосы с проседью, глубокий строгий взгляд. Сергей Анатольевич хорошо сложен и красиво одет. Наверное, я могла бы со временем полюбить его, но в Никольском остался Степан, а мы с ним поклялись быть вместе. Что же будет, даже представить страшно! И поговорить не с кем. Марфе запретили прислуживать мне. Эта злыдня Авдотья Михайловна приставила ко мне какую-то непонятную Аксинью. Вот только и остаётся, что дневник вести».
«Как интересно, однако, жили девушки в XIX веке!» – подумала Надя, отвлекаясь от чтения. – Тут тебе жених, там поклонник». В комнате становилось темно, девушка встала с кровати и пересела ближе к окну в кресло. В животе заурчало. Ну конечно, скоро ночь, а Надя с утра только булочку и кофе успела перехватить. Да и в каком веке это было. Более пристально оглядев комнату, девушка увидела на комоде корзинку с яблоками. Встала, взяла одно, надкусила и с мыслью «Надеюсь, не отравлено» принялась читать дальше.
«Июль, день 19
Сегодня Авдотья Михайловна сказала, что на сентябрьском балу будет объявлено о нашей помолвке. Я совсем, совсем не хочу. А ведь это уже почти скоро – через две седмицы после Орехового спаса. Чуть больше месяца осталось. Не будет мне житья в этой семье. Свекрови будущей не нравлюсь, золовка – волком смотрит да каверзы строит. Все прочие, как чёрт от ладана, шарахаются. Одна Аксинья, чтоб ей пусто было, вечно по пятам таскается, аки надзиратель. Вчерась едва улизнула тайком к Марфе, чтобы она с посыльным весточку от меня Степану передала. Пусть приедет и заберёт меня отсюда. Убежим с ним и будем жить счастливо».