К 1923-1924 годам большая часть европейской территории России погрузилась в хаос. Крупные города либо пали под натиском орд Упырей, либо превратились в осажденные крепости, отчаянно сражающиеся за выживание. Централизованное управление было практически парализовано. Лишь стальные нити железнодорожных путей связывали уцелевшие анклавы цивилизации. Бронепоезда, грозное наследие Гражданской войны, стали главным средством передвижения, снабжения и обороны. Их экипажи, закаленные в боях ветераны, научились выживать в самых немыслимых условиях. Уцелевшее население и остатки государственных структур массово эвакуировались на восток – за Волгу, на Урал, в бескрайнюю Сибирь, а также на север, где суровый климат и низкая плотность населения давали призрачную надежду замедлить распространение заразы. Железнодорожные станции и депо превращались в укрепленные "станции-крепости", способные выдерживать осаду и обслуживать бронированные ковчеги.
И вот наступил 1925 год. От некогда стосорока миллионного населения бывшей Российской империи, уже понесшего колоссальные потери в горниле двух войн, от голода и болезней, в живых оставалось, по самым оптимистичным прикидкам, не более пяти-семи миллионов человек. Это были рассеянные по огромной стране группы выживших, сконцентрированные в нескольких уцелевших городах-крепостях, на борту курсирующих по стальным магистралям бронепоездов или в затерянных в глуши изолированных сельских коммунах.
Москва, древняя столица, находилась в плотном кольце осады гигантской орды Мертвяков. Кремль, ощетинившийся пулеметами, превратился в последний оплот отчаяния. Высшее политическое и военное руководство Советской России – остатки Политбюро, Совнаркома и Реввоенсовета – было вынуждено эвакуироваться в Самару. Этот волжский город, который в будущем назовут Куйбышевым, исторически рассматривался как запасная столица и теперь, волею судеб, стал центром сопротивления республики. Оттуда, из глубин разоренной страны, предпринимались отчаянные попытки координировать оборону уцелевших территорий и поддерживать хрупкую связь с разрозненными анклавами. Однако связь эта была ненадежна, и многие регионы действовали фактически автономно.
От Красной Армии мирного времени, некогда грозной силы, осталось не более ста пятидесяти, может, двухсот тысяч боеспособных солдат, рассеянных по уцелевшим гарнизонам и мобильным отрядам на бронепоездах. Каждый штык, каждый патрон были на вес золота. Основой военной мощи стали бронепоезда – порядка двадцати пяти – тридцати пяти тяжелых, хорошо вооруженных и бронированных стальных крепостей на колесах, и еще около полусотни легких или наспех собранных импровизированных составов и бронедрезин. И на одном из таких стальных гигантов, носящем гордое имя командира былых времен, продолжалась борьба.