– Знали вѣдь, что голодаемъ, оборвались, обовшивѣли, а вѣдь ни одного куска мыла не могли прислать.
– Спасибо, американцы пожалѣли…
– Американцамъ это ничего не стоитъ. Они могутъ.
– А наши развѣ не могутъ?.. Э, да что говорить… Пусть ничего не даютъ. Всё потеряли, перенесёмъ и это…
– А всё-таки тяжело и больно. Ещё дальше будешь отъ Россіи… Не скоро увидишь её, да и увидишь ли вообще?.. Тяжело сознавать, что на праздникѣ воскресенія ея тебя не будетъ!..
Въ сторонѣ понурая солдатская масса.
– Ѣхать назадъ въ Россію, пока въ ней большевики, мнѣ никакъ невозможно… Можетъ, и не разстрѣляютъ, а не могу я жить подъ коммуной. Хозяинъ я, понимаешь…
– Да, тамъ только одна шантрапа и можетъ управляться. Серьёзному мужику тамъ дѣлать нечего. Опять же комитеты, комбѣды, развёрстка – разбой чистый…
– Семейство тамъ осталось… Дѣтушекъ особливо жалко. Что-то тамъ съ ними… Ну, да будь что будетъ, а только съ коммуной мнѣ не по пути.
– А тамъ, въ Америкѣ, сказываютъ, народъ вольный. Большевиковъ и въ поминѣ нѣту. Займусь хлѣбопашествомъ.