Я понимаю.
К четырем я уже выбегаю из офиса. Формально рабочий день еще не закончился, но я ссылаюсь на срочные дела – никто особенно не возражает. Олегу даже не пришлось сообщать о моем уходе. Он исчез на каких-то переговорах, и это просто прекрасно. Чем меньше пересечений – тем лучше.
Дома тихо и на удивление спокойно. Сашка, сидя на ковре, устраивает гонки своим машинкам, а няня мирно листает книгу.
Я быстро перекидываюсь с ней парой слов, уточнив все детали: во сколько она отведет Сашку в школу, где будут лежать его вещи, что делать, если он снова забудет сменку (а он забудет – это факт). Няня кивает с понимающей улыбкой, а я пытаюсь убедить себя, что все под контролем. Но тревога не спешит уходить.
– Мам, ты точно послезавтра вечером вернешься? – спрашивает Сашка, сонно зевая и устраиваясь у меня на коленях.
– Точно, мой хороший, – я целую его в теплую макушку и обнимаю покрепче. – Веди себя хорошо, ладно?
Он кивает, уже почти засыпая, и уютно прижимается ко мне. Я закрываю глаза, вдыхая родной запах, запоминая тепло его ладошек на моей руке. Если бы можно было вот так просто остаться… Но утро наступит, и мне все равно придется уйти.
Потом сбор вещей – быстрый, хаотичный. Пока я мечусь по квартире, пытаясь вспомнить все необходимое, тревога только нарастает. Кажется, я положила в сумку теплый свитер… или нет? А если да, то куда он исчез? Приходится вытряхнуть вещи и начинать заново.
Я знаю, что сегодня выспаться не смогу. Завтра меня ждет долгий день, но сон все равно не идет – в голове крутятся мысли, одна веселее другой.
Утро начинается с катастрофы.
Я открываю глаза и понимаю, что за окном уже слишком светло. Будильник. Проклятый будильник! Рванув с кровати, я хватаю телефон. Часы показывают шесть сорок.
Олег должен быть у подъезда в шесть пятьдесят.
– Черт! – я запихиваю ноги в джинсы, с трудом натягиваю кофту, наскоро умываюсь и хватаю сумку. Главное – успеть выбежать раньше, чем он позвонит в дверь.
Но, прежде чем я дотягиваюсь до ручки, раздается звонок.
Я замираю перед дверью, чувствуя, как сердце бьется так яростно, что кажется – оно вот-вот вырвется из груди. Глубокий вдох. Выдох. Еще один. А тревога все равно не уходит.
Снова звонок – настойчивый, от которого по коже пробегает озноб. Я прикусываю губу и быстро выглядываю в глазок. Он там. Стоит, высокий, уверенный, с непроницаемым выражением лица, которое я когда-то знала до мельчайших деталей.