Мы переехали туда в перерыве между обстрелами, впятером поселились в одной комнате. Другие комнаты тоже были переполнены. Так же, как и дома соседей.
Немного иллюзорной безопасности – и жизнь заиграла новыми красками.
Бабушка приютившего нас семейства, очень колоритный персонаж – маленькая, сухонькая, но очень бойкая и шустрая, – держала всех в тонусе. Иногда в звенящей тишине вдруг начинала петь на каком-то неразборчивом языке, тем самым вызывая у всех громкий хохот, что здорово разряжало обстановку.
А моя тетя периодически варила «военный» суп5 и созывала всех за стол присущим ей шутливым тоном:
– Шашлык подан, все идем кушать.
Раз в неделю женщины собирались вместе и пекли хлеб в тоныре6.
Бабушка умудрялась и это превратить в целое шоу. Звала меня, мол, иди учись, и обязательно добавляла: «А то замуж не возьмут». Показывала, как раскатывать тесто, как перекладывать его на специальную подушку и лепить к стенкам печи, отвлекая меня от волнения шутками:
– О, гляди-ка, у тебя получилось, можно замуж выдавать, – и «подбадривала»: – Сейчас все легко, вот в мое время готовность девушки к замужеству знаешь, как определяли? Внезапно били подушкой по плечу в момент, когда она лепила тесто к печи, и, если удержалась, не пошатнулась и не упала в тоныр – значит, можно выдавать.
И пока я, с выпученными глазами и отвисшей челюстью, пыталась переварить услышанное, она заливалась громким смехом, заражая им остальных.
За водой бегали на улицу: через два дома вниз по дороге был источник, оттуда набирали воду в алюминиевые бидоны и, расплескивая по пути, тащили их вверх на холм – это было самым любимым развлечением. Порой мы мчались за холодной свежей водой, даже когда в этом не было нужды.
Иногда мы с другими детьми, несмотря на опасность и запрет, поднимались на верхушку холма собирать урц или зверобой, но при первом же залпе, перепуганные, скатывались обратно вниз, домой.
Все было более или менее стабильно ровно до того момента, когда враг перешел к атакам с воздуха…
Гул первого истребителя буквально пришпилил каждого из нас к стене, и ощущение конца света повисло в комнате, заполненной почти двумя десятками человек и мертвой тишиной.
Той же ночью папа вместе с соседскими мужчинами выкопали у подножия горы пещеру-бомбоубежище, которое, по их мнению, могло спасти нас от бомбежек.