Теперь, после ошибочного, а, возможно, и преднамеренного обвинения в измене Родине Тухачевского, Блюхера, Кожанова, Якира и других, была опущена директива: «Очистить Вооружённые силы от всех, взгляды которых оказались иными, чем требовал Сталин».
Все, занесённые в чёрные книги, арестовывались немедленно. Вместе с ними арестовывались и те, кто в процессе трудовой деятельности в силу убеждений или недомыслия высказывались не в унисон с требованиями Сталина и были взяты на заметку как противники.
У подавляющего большинства этой категории обвиняемых имелась одна улика, по которой их арестовывали. Но чтобы их осудить, требовалось второе подтверждение злодеяния, и когда его следователи не находили, смертельно били подследственных, заставляли признавать себя виновными и под ним подписываться.
Ни в одну социально-экономическую эпоху за идеологические убеждения не отдавали под суд. Только средневековая инквизиция объявляла неверующих еретиками, предавала анафеме и казнила, подвергая страшным мукам.
Центральный комитет партии, руководимый Сталиным, поступил хитро: чтобы снять с себя ответственность за расправу над своими противниками, были спущены директивы, обязывавшие военные и гражданские партийные организации снова созывать партийные активы, на которых уже предлагалось зачитывать извлечённые из архивов дискуссионные выступления и требовать от выступавших объяснений. Выступавшие против Сталина не могли отказаться от своих слов, они, как правило, подтверждали своё выступление и осуждали его, объявляя ошибочным, клялись впредь не повторять, но было поздно. Активы открытым голосованием утверждали выступления как несогласие с генеральной линией партии и определяли каждому принадлежность к той или иной оппозиции. Более того, на том же активе по сообщению секретарей первичных организаций присовокуплялись новые ошибки и несогласия, если они имели место и были записаны в политические дела.
Всё собранное квалифицировалось как обвинительное заключение. После этого человек терял право не только принадлежать к партии, но и социалистическому обществу, объявлялся врагом народа.
Так люди мыслящие, заботившиеся о благе своего народа, были отданы на растерзание своих же товарищей. Причём высказываться в защиту никто не мог: он рисковал в лучшем случае оказаться за решеткой, а мог и потерять жизнь.