Предопределение открывает нам не просто что-то о Боге, но саму природу нашего отношения с Ним – отношения, которое началось не с нашего первого шага к Нему, но в вечности, до основания мира. Оно показывает нам не просто как мы можем найти Бога, но как мы уже найдены Им. И это переворачивает всю систему координат нашей духовной жизни, позволяя войти в то измерение опыта веры, которое недоступно при любой иной перспективе.
Эта книга родилась не из академического интереса или отвлеченных философских построений, но из горнила личного поиска и страдания. Двадцать лет я странствовал по пустыне православной духовности, где вместо обещанных живых вод и манны небесной находил лишь песок формализма и камни законничества. С каждым годом уныние, эта смертоносная болезнь души, проникало все глубже в сердце, а радость христианской жизни, о которой свидетельствовали апостолы, казалась недостижимым миражом.
Духовные практики, многочисленные посты, длительные стояния на богослужениях, добрые дела – все это приносило лишь краткое облегчение, за которым следовало еще более глубокое погружение во тьму безрадостности. Я был подобен человеку, пытающемуся зачерпнуть воду решетом: сколько ни старайся, она всегда утекает, оставляя жажду неутоленной.
Мой путь привел меня к изучению византийской мистики, к погружению в тайны исихазма, к практике непрестанной Иисусовой молитвы. Я искал просветления и преображения в древних текстах Добротолюбия, в наставлениях афонских старцев, в усердном выполнении строгих аскетических правил. Годами я следовал всем предписаниям, стремясь достичь того непостижимого единения с Божеством, о котором свидетельствовали великие подвижники прошлого.
Но вместо обещанного духовного просветления я обрел лишь истощение тела и расстройство нервной системы. Физическое здоровье пошатнулось, разум был изнурен постоянной борьбой с помыслами, а сердце по-прежнему оставалось холодным. Всматриваясь в умноженные посты и бдения, в тысячи произнесенных молитв, я видел лишь возрастающую гору внешних деяний, под которой задыхалась душа, не находя подлинной свободы.
Даже наставления опытных афонских духовников, к которым я обращался с надеждой, не приносили разрешения внутреннему кризису. Их слова, мудрые и проверенные веками, словно разбивались о какую-то невидимую преграду в моем сердце. Они указывали путь, по которому я уже шел, но который не приводил к цели; они предлагали лекарство, которое я уже принимал, но которое не приносило исцеления.