Он прошёл в следующую комнату. Там – бар. За стойкой – молодой бармен с безупречным пробором, руки двигались как у мага. Джек заказал бурбон. Пока тот наливал, Джек прошептал:
– Ты здесь давно работаешь?
Бармен кивнул.
– С момента, как мисс Монро купила дом. Обслуживал и вечеринки, и ужины.
– Видел что-то необычное в ту ночь?
Он замер. Опустил глаза.
– Я не должен говорить.
Джек сунул ему двадцатку.
– Но, наверное, всё же можешь.
Парень быстро огляделся.
– В ту ночь она была нервная. Пришла домой раньше, чем обычно. Сказала, что никого не ждёт. Через полчаса пришёл человек. Не сказал имени. Я не пустил бы, но она… выглянула из гостиной и кивнула. Они поднялись наверх.
– Ты видел его лицо?
– Только частично. Высокий. Шрам на подбородке. Пахло сигарами и… каким-то дорогим лосьоном.
– Сколько он пробыл?
– Почти час. Потом ушёл. А через несколько часов… полиция.
– Спасибо, – Джек сунул ещё одну купюру.
Крейн? Или кто-то другой?
Он записал: шрам, сигары, дорогой лосьон. Следующий след.
Он двинулся дальше, прошёл в сад. Там стояли три женщины и смеялись. Среди них – Марлен, пресс-секретарь Изабель. Она узнала его.
– Роджер? Не может быть!
Он улыбнулся, поддерживая образ.
– Ты выглядишь потрясающе, Марлен.
– Спасибо, милый. Жаль, что встретились при таких обстоятельствах.
– Ты ведь была с ней почти каждый день?
– Практически. Мы вместе строили её бренд. Я помогала ей с интервью, отказывала от идиотских ролей.
– Она действительно отказывалась?
Марлен вздохнула.
– Не всегда. Иногда соглашалась на странные проекты – по уговорам или… из-за давления. Её пытались использовать. Все. Крейн, Слоун, даже мать.
– Мать?
– Да, та ещё акула. Хотела, чтобы Изабель была следующей Гретой Гарбо. А Изабель просто хотела сниматься. Или – сбежать. Иногда она мечтала бросить всё и уехать в Европу.
– Почему не уехала?
Марлен покачала головой.
– Кто-то держал её здесь. Кто-то или что-то. Я не знаю. Она ходила, как загипнотизированная, в последние дни. Один вечер вообще сказала, что её скоро «не станет, но это будет красиво». Тогда я подумала – метафора.
Джек почувствовал холод в груди.
– Ты знаешь, кто мог быть у неё в ту ночь?
– Слышала, что кто-то пришёл. Кто-то важный. Но она ничего не сказала. Лишь улыбнулась и пошла переодеваться.
– Что надела?
– Белое платье. Как у Марилин в «Зуд седьмого года». Она обожала этот образ.