Сначала это был легкий, почти неслышный шорох, будто кто-то невидимый перелистывал страницы невидимой, но очень объемной книги. Затем – недовольное, почти утробное покашливание, словно кто-то подавился вечностью. И, наконец, четкий, пронзительный, властный голос, от которого зазвенело в ушах: «Что это за безобразие?! Снова без ведома хозяев вломились?! А акт о приеме-передаче где?! Где подпись ответственного лица?!»
Геннадий замер, ощущая, как его многовековое сердце, давно уже не отбивавшее ритм, пропустило невидимый удар. «Тамара Адамовна?» – он произнес это имя, словно пробуя его на вкус, словно пытаясь понять, насколько реален этот кошмар.
Из воздуха, словно сотканная из мельчайших частиц пыли и тусклого, призрачного лунного света, начала проявляться фигура. Женщина средних лет, одетая в старомодный синий халат, побитый молью, и крупные бигуди, сияющие, как корона. На её лице, полупрозрачном и бледном, как осенний туман, читалась неземная, всепоглощающая ярость, словно она только что узнала о дефиците туалетной бумаги в масштабах галактики. Это была Тамара Адамовна, полтергейст, призрак. Её глаза, хоть и бесплотные, прожигали Геннадия насквозь, до самой его бессмертной души, заставляя его чувствовать себя пойманным с поличным школьником.
«Так вы риэлтор?!» – она всплеснула полупрозрачными, почти невидимыми руками, отчего воздух вокруг неё завибрировал. – «И что вы тут делаете?! Кто разрешил?! У меня тут, между прочим, плановая проверка водопровода должна быть! А вы мне весь график сбиваете! Вся жизнь кувырком!»
Геннадий выдохнул. Вот он, апогей его многовековой, проклятой карьеры. Спорить с призраком начальницы ЖЭКа, которая, судя по всему, даже после смерти продолжала жить по ГОСТам и нормативам.
«Тамара Адамовна, я Геннадий Бессмертных, из агентства «Золотой Ключик». Я здесь, чтобы продать эту квартиру», – его голос звучал на удивление спокойно, почти буднично.
«Продать?!» – призрак завис в воздухе, словно воздушный шар, наполненный яростью, и температура в комнате резко упала, заставив Геннадия почувствовать холод, проникающий до костей. – «Эту квартиру никто не продаст! Здесь же порядок нарушен! Потолок не белен! Трещина пошла! Ёлка, между прочим, до сих пор стоит!»
Геннадий посмотрел в угол. Там, действительно, стояла высохшая, пыльная елка, кажется, еще с прошлого века, с осыпавшимися иголками, которые лежали на полу, словно мелкие проклятия.