Ольга внимательно осмотрела кандидата в кавалеры и задумалась. Я Ясногорскую знала отлично, и понимала, что она сейчас размышляет на тему сразу сглазить это дитя природы или просто отравить, причем настойкой аконита, чтоб подольше мучился. Но мужик этого не знал, и выпятил вперед хиленькую грудь, чтобы Ольга смогла во всей красе осмотреть предложенный ей товар. И тут вмешались его подопечные. Почуяв в нас потенциальных конкуренток, который могут увести из их коллектива столь редкую среди них мужскую особь, две коровы подошли и решительно загородили дядьку от нас.
– Кыш, проклятые! – замахнулся на них пастух.
– Да нет, с ними все нормально, вот с тобой уже беда, – задумчиво протянула Анютка и с тоской посмотрела на расстилающиеся справа от нас поля кукурузы.
Понятно, пока Ольга размышляла, Анька просто прокляла. Причем не снимаемым проклятием. И каким именно пока было неизвестно. Это увидеть могла только я, но мне было откровенно лень разглядывать что же такого втопила туда Анька. И так было понятно, что мужик влип.
– Слушай, мужик, – обратилась я.
– Я Силантий! – представился местный мачо.
– Да не важно, – отмахнулась я. – У вас тут Вера Еремеева не проживала?
– А как же! – оживился пастух. – Верочка, светлой души человечек, ангел во плоти! – едва не пустил слезу местный житель.
– Понятно, снова не та деревня, – вздохнула Анютка. Светлых, а особенно ангелов, у нее в родне не было.
– А ведьмы хоть у вас тут есть? – деловито поинтересовалась Ольга, видимо решив, что через своих действовать проще.
– А как же! Только ведьмак он, Гришка!
А вот это было уже интересно. Ведьмаки среди нас, женщин, встречаются не так уж и часто. Оборотни, маги, целители, кто угодно, а вот темные ведьмаки, как и черные жемчужины, редкость. На этого дяденьку однозначно стоило посмотреть.
В это время на пригорок к нам взобралась Катька, окинула нашего «жениха» тяжелым взглядом, показала Аньке большой палец и коротко скомандовала:
– Чешем!
Мы оживились, Анютка подняла свой топор, мы похватали рюкзаки, и двинулись за нашей феей.
Катька долго бродила по каким-то переулкам, иногда останавливаясь и будто к чему-то прислушиваясь, а потом вывела нас к небольшому уютному белому домику, утопающему в довольно большом саду.
– Здесь! – объявила Катюха и с чувством выполненного долга уселась на лавочку под забором из штакетника.