Образ больших, грустных карих глаз и ощущение холодного носа на ладони не отпускали Лизу. Они преследовали ее во время ужина с мамой (папа снова задержался), пока она механически ковыряла вилкой омлет. Они не давали уснуть, пока она лежала в темноте, глядя в потолок. Они даже проникли в сны – сны, где громкий лай не пугал, а был криком о помощи, на который только она могла ответить.
Утром Лиза проснулась с твердым решением. Оно было таким неожиданным, что от него перехватывало дыхание. Она должна была сделать это. Должна была попытаться.
Страх никуда не делся. Он сжимал горло, когда она представляла, как будет говорить с родителями. Как они посмотрят на нее с непониманием. Как скажут свое привычное «может, когда-нибудь». Но рядом со страхом поселилось что-то новое – упрямое, жгучее чувство. Это была ее собака. Та самая, о которой она мечтала, рисовала в альбоме. Только настоящая. И ему было так же страшно и одиноко, как Лизе. Они поняли друг друга в тот миг тишины среди всеобщего шума.
Весь день в школе Лиза провела как в тумане. Уроки проходили мимо. Даже насмешливые взгляды Макса и Кати (видимо, история про «Гром и плаксу» уже разошлась по классу) не задели ее по-настоящему. Она готовила речь в голове. Перебирала слова. Рисовала в тетрадке бесконечные вариации серо-белой морды с умными глазами и чуть висячим ухом.
Вечером, когда наконец собрались все трое – мама, уставший папа и Лиза, – напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Лиза сидела, сжимая под столом коленки, чтобы они не дрожали. Комок в горле мешал дышать.
– Лиза, Солнышко, ты вся какая-то напряженная, – заметила мама, разливая суп. – Школа? Опять эти ребята?
Лиза покачала головой. Она не могла больше ждать. Слова вырвались наружу, тихие, но удивительно четкие:
– Мама, папа… Я хочу взять собаку. Ту самую. Из приюта. Его зовут Гром.
Над столом повисла тишина. Мама замерла с половником в руке. Папа, до этого устало ковырявший ложкой в тарелке, медленно поднял взгляд.
– Гром? – переспросила мама, нахмурившись. – Это та… большая, которая так страшно лаяла? Ту, что тебя напугала до слез?
– Он меня не напугал! – выпалила Лиза, и ее собственный голос, прозвучавший громче обычного, удивил даже ее саму. – То есть… сначала да, было страшно. Очень. Но потом… Он… Он посмотрел на меня и… и замолчал. И тронул носом. – Лиза невольно посмотрела на свою ладонь. – Он понял.