– Страшно? Конечно. Но я слышала, что самые важные вещи находятся за страхом. Или за холодильником. Но в нашем случае – точно за страхом.
Они шли долго. Лес постепенно становился всё тише. Даже листья под ногами не шуршали. Воздух был густым, как сироп, и казалось, что каждый вдох надо выталкивать усилием.
– Что это? – вдруг спросила Василиса.
На дереве висел старинный фонарь, тускло горевший изнутри. Под ним – табличка, вырезанная прямо в коре: «Дорога без звука».
– Похоже, это следующая остановка, – пробормотала Дрэганфрут и записала в блокнот.
Позади них лес начал шептать. Едва слышно, словно кто-то трогал невидимыми пальцами сам воздух. Василиса остановилась и прислушалась. Её сердце било тревогу, как барабан. И тогда она увидела: на тропинке впереди – снова маска. Только теперь в её пустых глазах горел огонь.
– Ты знаешь, что это, да? – спросила она у свинки.
– Да, – вздохнула та. – Это ворота. Если мы пройдём – назад нельзя. Это уже не просто лес. Это город. Он ждёт. Он дышит. Он голоден.
– Он забрал Пухлого. Мы не уйдём, пока не вернём его, – сказала Василиса и шагнула вперёд.
На пороге между мирами стояла тишина. Абсолютная. Даже собственные шаги перестали звучать. Дрэганфрут открыла рот – и испуганно захлопнула: звук исчез. Василиса повернулась к ней. Они больше не могли говорить. Только жестами. Или мыслями. Или… письмами в воздухе.
Они прошли. И дверь захлопнулась за ними. Город без звука принял их. Но услышит ли он? И не станет ли их тишина – новой потерей?
>Глава 2. Дорога без звука
Шаг – и всё изменилось.
Стоило Василисе и Дрэганфрут переступить порог между мирами, как их обдало странным, вязким воздухом. Он не был ни холодным, ни тёплым – он был… тихим. Это не та тишина, что наступает ночью, когда за окном не проезжают машины. Это тишина, которая глушит даже мысли. Словно весь мир затянули ватой.
– Ничего не слышно, – прошептала Василиса. Но сама себя не услышала.
Она повернулась к Дрэганфрут. Та смотрела на неё в панике, без привычной дерзости в глазах. Свинка открыла рот, чтобы что-то сказать, но её голос будто застрял в горле. Ни звука. Никакого. Только движение губ.
Василиса достала блокнот и карандаш. Написала: «Ты можешь говорить?» – и протянула подруге. Та взяла блокнот, кивнула, написала: «Не могу. Похоже, звуки здесь запрещены. Как будто съедаются чем-то. Или кем-то."