Мы на этом селфи такие замученные, но такие счастливые, ведь придумали, то, что обязательно поможет мир сделать лучше.
– Помнишь? – Вера поставила передо мной чашку.
– Как же не помнить, – сказал я с лёгкой улыбкой. – Ты тогда так воодушевлённо говорила, что у нас всё получится. – и ведь получилось.
Мы помолчали. За окном шумел дождь, Глафира Васильевна устроилась у меня на коленях и замурлыкала.
– Почему ты позвонила? – спросил я наконец.
Вера откинулась на спинку кресла с высокой спинкой, в этом кресле когда-то сидел её папа, а сейчас Вера завернулась в угол пледа.
– Потому что скрип половиц – он ведь не просто так. И плющ за окном – не просто так. И даже эта дурацкая плитка на кухне… – она махнула рукой в сторону голубых плиток. – Всё это будто шепчет: «Пора».
– Пора что? – спросил я
– Рассказать историю этого дома. – ответила Вера. – Я знаю, что странная немного просьба, но мне кажется, что у этого дома и этой квартиры очень много интересных событий, которые можешь описать только ты, ведь ты у нас «детский блогер».
Я опустил глаза с легкой улыбкой. Чашка в моих руках была тёплой, почти горячей.
– Я не знаю, получится ли, – честно сказал я, но уже начал разглядывать интерьер.
– Никто не знает, – Вера улыбнулась. – Но чай-то уже заварен.
В этот самый момент я понял, что это не просто квартира. Это место, где время течёт медленнее, где трещины в стенах – не изъяны, а шрамы, которые делают дом только красивее. Глафира Васильевна потянулась и бочком пристроилась между нами.
А за окном, в промокшей до нитки Москве, горели фонари – тусклые, тёплые, как этот свет в квартире 25, но история уже началась и клубничный чай уже заварен.
В самом сердце Москвы, недалеко от Садового кольца, в квартире с высокими потолками и скрипучим паркетом жила кошка Глафира Васильевна. Дом был старый, добротный, пропитанный запахом времени – здесь жили не только люди, но и вещи: дубовый буфет с потёртыми уголками, часы с маятником, которые всё ещё тикали, будто вели неторопливую беседу с прошлым.
Каждое утро Глафира Васильевна, важная, с бархатными лапками, начинала свой обход. Она проверяла, на месте ли фарфоровые слоники на полке, не сдвинули ли случайно её любимый коврик у печки, обнюхивала старый чемодан, из которого пахло путешествиями. Это был её ритуал, её служба. Хозяйка квартиры, Вера, смеялась: «Ну что, Глаша, всё в порядке? Всё под контролем?». Кошка лишь величественно виляла хвостом – конечно, в порядке. Разве могло быть иначе?