– Тоже ворочался на ложе до рассвета. Думы о переезде мучительны, – поделился Нумерий. – Виноградник на Кипре греет сердце. Только б саранча не поела.
– Если не секрет, почему уезжаете из столицы? – поддержал разговор Кесарий.
– Шумно, людно. Хочется иного.
– Понимаю, глупо упускать шанс начать новую жизнь.
– Но я буду скучать по игре в кост… – Нумерий не закончил, потому что слух его зацепился за скрежет из мешка, скрежет отчётливее прежнего. – Аккуратнее, увалень! Лучше бы нанял нормального носильщика! – завопил он на всю улицу так, что привлёк внимание редких прохожих.
На деле сие заявление отдавало лукавством: алчная жилка вряд ли бы позволила такие траты. Нумерий даже нашёл наидешевейшего консультанта из всех возможных и чрезвычайно радовался такой экономии. Главное, Прокопийский на вид порядочен.
– Заметили, посредник, как чернь пялится? Небось жаждет отобрать мои драгоценности.
– Простите великодушно, раз вы так печётесь, то могли бы обратиться к наёмной охране.
– Пфф! – брезгливо отмахнулся богач. – В ремесле наёмников дикие варвары. Ещё и потом дают наводки ворам… Средь бела дня нам опасаться нечего.
Кесарий специально ускорил шаг, дабы избежать возможных назойливых разговоров. Впереди из пёстрых крыш торговых лавок выросла колонна Аркадия, резная и с триумфальным орнаментом. Место, где раньше стояла венчавшая её статуя, пустовало: полвека назад изваяние с грохотом рухнуло вниз из-за природного катаклизма, а уцелевшие фрагменты потом отправились украшать отнюдь не парадный двор одной общественной бани.
Вокруг столпа раскинулся форум, который также носил имя Аркадия, первого властителя Восточной Римской империи. Этот форум был одной из четырёх значимых площадей столицы. Когда Кесарий только переехал в оплот ромейской цивилизации, раскинувшийся между водами Пропонтиды, Босфора и Золотого Рога, то любил приходить сюда и просто наблюдать за происходящим.
На форуме кипела городская жизнь.
– Покупаем, не стесняемся, – горланили торговцы.
– Овощи опять подорожали, – грустно констатировал дебелый гражданин.
– С дороги! – злился седой старик, тягавший повозку с сеном.
Прокопийский приметил двоих нищих, что просили милостыню, припав лбами к пыльной земле. Один из них, с кожей оливкового цвета, выглядел болезненно и постоянно дёргался. Его сосед виртуозно скрывал здоровую руку в полах мятого плаща, а накладками из шерсти имитировал горб. Худыми перстами он старался поймать полы одежд прохожих, но выбирал тщательно, не кидаясь на каждого. Кесарий в простецкой пенуле и с сумой наперевес оказался ему не интересен.