».
Они не могут или не считают необходимым. И
они спокойны. Но я – человек, я мучаюсь от бессилия, я надеюсь… На очередную ложную информацию, сколько раз такое случалось…
По короткой липовой аллейке, украшенной клумбами с ярким июньским цветом, шла молодая женщина. Минимальная юбка непонятного цвета, застиранная футболка, едва прикрывающая пупок, белесые рваные волосы. Один ребенок на руке, другой в коляске.
– Жена, – шепнула я Юлии, показывая в окно.
Мы встали и вышли за дверь, будто воздухом подышать. Несовершеннолетняя мама медленно двигалась нам навстречу, неуверенно переступая тонкими искривленными ножками в шлепанцах на высокой платформе. Теперь я рассмотрела ее лицо. Круглое, почти детское, до странности ничего не выражающее. Ни испуга, ни горя. Девушка аккуратно объехала двух зевак, припарковала коляску сбоку у крыльца.
– Простите, с вами можно поговорить? – обратилась к ней Юлия. Годовалый мальчонка испугано спрятал личико в плечо матери.
– Со мной? А чего надо? – голосочек тихий, настороженный, как шуршание мышки за плинтусом. Прокуренный рот с двумя дырками вместо зубов дополнил унылое впечатление.
– Вы жена Антонова Николая?
– Ну и чего с того?
– Ничего особенного. Хотела сказать: с вашим мужем все в порядке.
– А вам-то чего?
– Ему делают операцию, – с воистину христианским терпением продолжала подруга.
– Здесь? Операцию? – Лицо нашей новой знакомой вдруг начало принимать осмысленное выражение, голос крепчал с каждым фразой, набирая децибелы. – В этой лечебнице? Какое имеют право? Да я не расплачусь никогда! Пускай ему сразу почку вырезают!
Мы дернулись от неожиданности:
– Вы шутите?
– Не шучу! – Девушка завизжала, малышка в коляске заплакала, дергая ножками. – Вы знаете, что он безработный? Ему не интересно, что едят его дети! День и ночь торчит с дружками во дворе, пиво хлыщет! У матери вещи ворует и продает! Вы знаете, что он угнал этот «Скутер», что мне уже пригрозили? А чем мне расплачиваться? Да пусть он лучше подохнет, с покойника спросу нет!
– Нельзя желать смерти отцу своих детей, быть может, он образумится, – попробовала я остановить поток брани. (Тем более, знаю примеры, взрослеют пофигисты годам к сорока.) Куда там! Почуяв сопротивление, поток откровений взбурлил и ринулся водопадом.
– А чего мне еще желать? Даже мать родная сыну смерти желает! Извел он ее совсем, ножом угрожает! Требует, чтобы квартиру продала, а сама в дом престарелых убиралась. Да кто ее возьмет в шестьдесят лет! А кто его выхаживать будет? Он теперь инвалидом останется, еще хлеще пить станет! На шею мне усядется, не стряхнешь! А у меня и так на каждом плече по нагрузке! В обноски одеваемся, должны всем на свете!