– Сегодня у нас особенный день, – торжественно произнес режиссер. Окинул труппу вдохновенным взором, раскрыл лохматую распечатку. – Начинаем работать над новой…
Вдруг резко дернулась дверь, ворвалась раскрасневшаяся Иринка. Глянула вправо-влево, заметила рядом со мной свободное место, втиснулась и замерла, ни ссылок, ни комментариев. Вслед за снохой степенно вплыла свекровь.
– Принимай нас назад, Романыч. Где роились, там и сгодились.
И тоже губки поджала, пристроилась в уголке.
– Что случилось, Анна Михайловна? – встревожился Иннокентий. – Я четко насчет Ирины акценты расставил. Договора подписаны, под Анну Оскомину афиши печатают, сценарии пишут…
– Гастроли отработаю, Романыч, ты меня знаешь, не подведу. А бумажки с договорами пускай Жирков куда хочет себе засунет. Ноги моей больше не будет в его борделе! И Ирку не отпущу! Вернется сын, сам пускай разбирается.
– Зато Юлиан меня запомнил, – пробормотала Ирочка. В любознательной тишине, откровение прозвучало громче, чем недотепа рассчитывала.
– Красотуля-то наша пользуется спросом, связи раздвигает, – съехидничали сзади. И недобренько, в несколько голосов похихикали.
Иннокентий с Василием Петровичем обменялись красноречивыми взглядами. Подводят самодеятельные артисты, игнорируют деловую этику, не выполняют принятых обязательств. А впрочем, в конкретном случае Жирков и сам виноват. Вряд ли ему взбрендит в голову конфликт раздувать, требовать с женщин неустойку. Должно быть, сам рад-радехонек избавиться от противоречивой пары – одной нравится, другой не нравится…
– Валетова, Глухарь, Перевалова – завтра в девять на пробы, – решительно выбрал Смольков самых крупных женщин из труппы. – Представим подходящих кандидатов, инцидент будем сглаживать. Есть возражения?
Самоотводов не последовало, тройная сцена нечаянной радости, ахи-охи-восторги. Сухопарая Лара Ковряжкина заела в досаде губы – ее не блеснувший талант оказался опять невостребованным.
– С вас хороший коньячок, девочки, – пошутил режиссер и направился в коридор, конфликт по телефону утрясать.
– Три коньяка, Романыч, – крикнули вслед «девчонки», каждой за сорок. – Тебе, Анне и Ирке-простодырке! По три бутылки каждому! Проставляемся за попытку!
Голоса не сразу умолкли, и страсти не желали утихать, но сценарий мы все-таки выслушали. В отсутствии яркой Алины, которую, как я и думала, заменить оказалось не кем, Василий Петрович применил популярный в последнее время прием: вместо одной главной героини, выпускал на сцену компанию из четырех подруг. Пусть каждая блеснёт, чем Бог послал.