Итак, начнем с проектирование себя по книгам «Пересотворить человека» и «Биовзлом». Каракулов выступает как первичный проектировщик человека. Он сам представлен как учёный на грани создателя, человек, который решается вмешаться в природу человека – не только как тела, но как целостной структуры: биологической, ментальной, духовной. Это не просто инженер сознания – это экзистенциальный хирург, режущий не плоть, а сущность. «Если можно пересотворить органы, почему нельзя пересотворить самого человека, его суть? Или хотя бы подлатать её, как ветхую человеческую ткань, не задевая суть организма в целом?» – вот его вопрошание («Пересотворить человека»).
Каракулов выступает анализатором пределов дозволенного: где заканчивается помощь и начинается вмешательство? Где гений становится нарушителем? Он философствует изнутри лаборатории, как будто Эпиктет оказался в лаборатории нейротрансплантации. Для примера мне не нужно было далеко ходить. Моя Проблемная лаборатория клинической и экспериментальной хирургии и моя первая в стране научная школа трансплантологов – вот прототипы лаборатории и сотрудников Каракулова.
Здесь следует указать на кризис всемогущества и гордыня рационализма. Каракулов переживает соблазн желания не просто лечить, но моделировать человека заново. Он балансирует на грани между трансгуманистом и гуманистом. «То, что я сделал, не укладывается в медицинскую этику, но, чёрт возьми, разве этика успевает за наукой?», – говорит он («Биовзлом»). Здесь он впервые сталкивается с вопросами моральной автономии науки. Его одержимость результатом вступает в конфликт с внутренней тревогой: не превратился ли он в злого спасителя? Здесь также можно отметить конфликт «создателя» и «отца».
Каракулов не просто проектирует – он рождает, и поэтому сталкивается с феноменом отцовства: биотехнологического, ментального, этического. Его «дети» – это не только модифицированные люди, но и эксперименты над собой, над человечеством, над богом. «Я не знал, что страшнее: неудача или успех. Один делает тебя убийцей, другой – богом. А я не хотел быть ни тем, ни другим», – говорит он («Пересотворить человека»). Такой конфликт будет тенью идти за ним по всему циклу.
Что касается психо-философского портрета. Каракулов напоминает Прометеевского рационалиста, экспериментирующий с фундаментами антропоса. Метафора «Хирург, вскрывающий душу под микроскопом» наилучшим образом подходит к нему в этом качестве. Своеобразный творец-изгнанник, нарушивший границы мира, живущий и мыслящий между трансгуманизмом, биоконсерватизмом и трагическим гуманизмом с такой психологической тенью как страх ответственности за созданное, тревога перед обратной связью от мира и от самого себя.